очень нудно 
42 
Винтовая лестница вела вниз, в темноту, насыщенную дымом и разрезаемую бегающими лучами, там стеной стояла техномузыка, оглушавшая до тошноты. Несколько девушек апатично танцевали друг с другом; мужчины стояли, пили, смотрели. Смешно было даже думать, что угрюмый Папу Рапава может появиться здесь, и Келсо тут же повернулся бы и ушел, но ему захотелось выпить, да и бросать на ветер пятьдесят долларов ни к чему. Он отдал бармену свой талон и получил бутылку пива. И, словно что-то вспомнив, поманил уже отошедшего бармена.
— Рапава, — произнес он.
Бармен сдвинул брови и приложил руку к уху, Келсо пригнулся к нему.
— Рапава! — прокричал он.
Бармен медленно кивнул и сказал по-английски:
— Знаю, знаю.
— Знаете?
Бармен снова кивнул. Он был молодой, с растрепанной светлой бородкой и золотой серьгой в ухе. Он уже стал поворачиваться боком к Келсо, весь внимание к очередному гостю, но Келсо быстро достал бумажник и положил на стойку сторублевку. Это тотчас привлекло внимание бармена.
— Я хочу найти Рапаву, — прокричал Келсо. Сторублевая бумажка, тщательно сложенная, исчезла в нагрудном кармашке бармена.
— Позже, — сказал он. — О'кей? Я вам скажу.
— Когда?
Но молодой человек лишь усмехнулся и перешел на другое место за стойкой бара.
— Подкупаете барменов? — раздался у локтя Келсоголос американца. — Разумно. Мне это никогда не приходило в голову. Чтоб обслужил в первую очередь? Или чтобы произвести впечатление на дам? Здравствуйте, Келсо. Вы меня помните?
В полумраке бара Келсо не сразу понял, кто это.
— Мистер О'Брайен!
Телерепортер. Отлично. Как раз то, что нужно.
Они обменялись рукопожатием. Рука у молодого человека была влажная и мягкая. Одет он был не для работы: отутюженные джинсы, белая рубашка с короткими рукавами, кожаная куртка, — Келсо заметил, что у него широкие плечи, развитые мышцы, блестящие от какого-то ароматного геля густые волосы.
О'Брайен обвел рукой с бутылкой танцевальную площадку.
— Новая Россия! — громко провозгласил он. — Можно купить все, что хочешь, кто-нибудь непременно продаст. Вы где остановились?
— В гостинице «Украина». О'Брайен скорчил гримасу.
— В таком случае мой совет: не расточайте чаевые. Пригодятся. В старушке «Украине» очень строгие швейцары. А кровати... Ужас! — О'Брайен потряс головой и осушил свою бутылку; Келсо улыбнулся и тоже выпил.
— Будет еще какой-нибудь совет? — прокричал он.
— Целая куча, если хотите. — О'Брайен жестом показал, чтобы Келсо пододвинулся поближе. — Те, что получше, просят шесть сотен. Предлагайте две. Соглашайтесь на три. И учтите: это цена на всю ночь, так что расплачивайтесь не сразу. Попридержите, скажем, в качестве стимула. И смотрите, не попадите на настоящих, настоящих малолеток, так как могут быть неприятности. Если тот, кто станет вам выговаривать, русский, просто уходите, и все. Так оно безопаснее, да и девчонок полно — мы ведь не выбираем здесь партнерш на всю жизнь. Да, кстати, втроем они не работают. Как правило. Это девочки, которые себя уважают.
— Не сомневаюсь. О'Брайен посмотрел на него.
— Вы не поняли, да, профессор? Это не публичныйдом. К примеру, Анна... — И он обхватил за талию стоявшую рядом блондинку и приставил к ее губам пивную бутылку наподобие микрофона. — Анна, скажи профессору, чем ты зарабатываешь на жизнь. Анна с серьезным видом произнесла в бутылку:
— Сдаю в аренду недвижимость скандинавским бизнесменам.
О'Брайен потерся носом об ее щеку, лизнул в ухо и выпустил из объятий.
— Вон та тощая в синем платье — Галина, работает на Московской бирже. Кто еще? Черт подери, все они становятся на одно лицо, когда побываешь здесь несколько раз. Наталья — та, с которой вы разговаривали на улице, — о да, я наблюдал за вами, профессор, хитрый вы старый лис... Анна, милочка, что Наталья делает в жизни?
— «Комстар», Эр-Джей, — ответила Анна. — Наталья работает в «Комстаре», помнишь?
— Конечно, конечно. А как зовут эту занятную девчонку из МГУ? Она еще психолог, ну, ты ее знаешь...
— Алиса.
— Правильно, Алиса. Она здесь сегодня?
— Ее застрелили, Эр-Джей.
— Господи! В самом деле?
— А почему вы наблюдали за мной на улице? — спросил Келсо.
— Должно быть, из коммерческих соображений. Хочешь делать деньги — не бойся рисковать. Три сотни за ночь. Скажем, три ночи в неделю. Девятьсот долларов. Три сотни отдаешь на защиту. Все равно остается шесть сотен чистыми. Двадцать тысяч долларов в год — не так плохо. Это составляет... семь средних годовых жалований. И никаких налогов. Игра стоит свеч. Приходится идти на риск. Все равно что работать на буровой вышке. Позвольте угостить вас пивом, профессор. Так почему я не должен был за вами наблюдать? Я же репортер, черт возьми. Все, кто приходит сюда, наблюдают за остальными. Здесь сегодня с полмиллиарда долларов. При этом только у русских.
42 
