очень нудно 
46 
У Суворина было всего четыре человека на весь город. Он позвонил Нетто, чтобы выяснить ситуацию. Она не изменилась. Главный объект — №1 — еще не вернулся к себе на квартиру; его жена — объект №2 — по-прежнему находится под действием успокоительных; историк — №3 — у себя в отеле и сейчас ужинает.
— Везет же некоторым, — пробормотал Суворин. Из коридора донеслось какое-то звяканье. — Держи меня в курсе, — приказал он и нажал кнопку «end». И подумал, что, пожалуй, самое правильное — заканчивать разговор именно так.
Суворин ожидал увидеть одну папку, возможно, две. А Блок распахнул дверь и вкатил стальную тележку с горой папок — их было двадцать или тридцать, некоторые такие старые, что, когда он отпустил тяжелый тормоз и тележка ударилась в стену, поднялся столб пыли.
— Как вы просили, — сказал он.
— Это все?
— Здесь до шестьдесят первого года. Вы хотитеи остальные?
— Конечно.
Суворин не мог прочесть все папки. На это ушел бы целый месяц. Он просто развязывал тесемки, стягивавшие клапаны папок, листал порванные, ломкие страницы, просматривая, нет ли чего интересного, затем снова стягивал их тесемками. Работа была грязная, и руки у него стали черными. Пыль набилась в нос, заболела голова.
Совершенно секретно
28 июня 1953 года
Центральный Комитет, товарищу Маленкову
Направляю Вам протокол перекрестного допроса заключенного А. Н. Поскребышева, бывшего помощника И. В. Сталина, относительно его шпионской работы против Советской власти.
Расследование продолжается.
Заместитель министра государственной безопасности СССР
А. А. Епишев
Отсюда начиналось то, что интересовало Суворина: две страницы в середине допроса Поскребышева, подчеркнутые красными чернилами почти полвека назад чьей-то нетвердой рукой:
Следователь: Опишите поведение Генерального Секретаря в последние четыре года: с 1949 по 53-й.
Поскребышев: Генеральный Секретарь все больше уединялся и замыкался. После 1951 года он никуда не выезжал за пределы Московской области. Здоровье его резко пошатнулось — я бы сказал, после его семидесятилетия. Несколько раз я наблюдал мозговые расстройства, приводившие к потере сознания, — правда. он быстро приходил в себя. Я говорил ему: «Разрешите вызвать доктора, товарищ Сталин. Вам нужен доктор». Генеральный Секретарь отказывался, говоря, что Четвертое управление министерства здравоохранения находится в ведении Берия и что он доверил бы Берия расстрелять человека, но не доверит ему кого-либо лечить. Тогда я стал заваривать Генеральному Секретарю разные чаи.
Следователь: Расскажите, как проблемы со здоровьем влияли на выполнение Генеральным Секретарем своих обязанностей.
Поскребышев: До того как начались обмороки, Генеральный Секретарь просматривал приблизительно по двести документов в день. А потом это число резко сократилось, и он перестал принимать многих своих коллег. Он делал многочисленные записи, но я не имел к этим записям доступа.
Следователь: Расскажите, какого рода были эти записи.
Поскребышев: Разного. В последний год, например, он приспособил для этого тетрадь.
Следователь: Опишите тетрадь.
Поскребышев: Это была обычная тетрадь в черном клеенчатом переплете, какую можно купить в любом магазине.
Следователь: Кто еще знал об этой тетради?
Поскребышев: О ней знал начальник его охраны генерал Власик. Знал о ней и Берия и несколько раз просил меня снять с нее копию. Этого не мог сделать даже я, так как Генеральный Секретарь хранил тетрадь в своем кабинете в сейфе, ключ от которого был только у него.
Следователь: Попытайтесь предположить, о чем могли быть эти записи.
Поскребышев: Я не могу предполагать. Я не знаю.
Совершенно секретно
30 июня 1953 года
Заместителю министрагосударственной безопасности СССР
А. А. Епишеву
Вам поручается срочно выяснить, приняв для этого соответствующие меры, где находятся личные записи И. В. Сталина, о которых говорил А. Н. Поскребышев.
Центральный Комитет Маленков
Допрос заключенногогенерал-лейтенанта Н. С. Власика
1 июля 1953 года (Выдержка)
Следователь: Опишите черную тетрадь, принадлежавшую И. В. Сталину.
Власик: Я такой тетради не помню.
Следователь: Опишите черную тетрадь, принадлежавшую И. В. Сталину.
46 
