23 
– А то! – хрипло-уверенно подтвердила старуха. – И орешки грызет, и песни поет, и изумруд кучами мечет! Все в лучших традициях! Пойдем, Лизавета, посмотрим! Может, и нам с тобой чего из тех изумрудов перепадет… А не перепадет, так хоть песни послушаем.
– А какие она песни поет?
– Ну, я не знаю какие… Народные, наверное… Во саду ли, в огороде.
– Ой, а я такую песню не слышала, чтобы про огород… Ее кто поет? Дима Билан? Или группа «Фабрика»?
– О господи, бедное дитя… – тихо вздохнула Дарья Васильевна, покачав головой, – не дитя, а жертва многоканальной телевизионной антенны… Пойдем, я расскажу тебе про русское песенное народное творчество. Хочешь?
Может, оно тебе больше понравится, чем творчество Димы Билана? Хотя я сильно сомневаюсь, конечно.
– Только не увлекайся, Дарья. Держи себя в рамках, – то ли шутя, то ли серьезно произнесла Екатерина Васильевна. – И словцо какое смотри не пропусти ненароком! Тоже народное. Увлечешься и брякнешь сгоряча соленую частушку, я знаю, как ты это можешь!
– Не боись, Катерина! У меня все под контролем! Хотя я и впрямь воспитательница хренова… ой, простите, не очень хорошая я воспитательница, конечно, но в данном конкретном случае буду стараться. Пойдем, Лизавета?
Стащив с Настиных колен Лизу, она увела ее из кухни, и вскоре в прихожей снова послышался ее уверенный хриплый голос:
– Ну вот… А потом девушки ломали себе березовые ветки и становились с ними в хоровод. А еще они на голову венки надевали из луговых трав. И ходили так, знаешь, по кругу, медленно и с достоинством, и песни пели…
Вскоре дверь за ними захлопнулась. Настя вздрогнула, тут же задрожала слезно лицом, но сдержалась, мельком глянув на Олега.
– Настасья, ты кофе будешь? – ставя перед Олегом дымящуюся чашку, спросила Екатерина Васильевна.
– Нет. Не хочу. Спасибо, бабушка.
– А кашу? Я для Лизаветы кашу рисовую с утра варила, там осталось.
– Не хочу.
«Как они тут странно называют друг друга – Настасья, Лизавета, Катерина… – отстраненно подумал Олег, прихлебывая кофе. – Есть в этом что-то нарочитое, некое покушение на семейную исключительность, на собственный семейный сленг… А кофе, кстати, вкусный. Кофе в доме – изнанка хозяйского достоинства. В этом доме, по всему видно, с достоинством полный порядок».
– Я так понимаю, похоронами Катюши нам надо будет заниматься… – вздохнув, села рядом с внучкой Екатерина Васильевна. – Родственников-то у нее никаких…
– Бабушка, а Лизу куда? – подняла на нее тревожные глаза Настя. – Что с ней теперь будет, бабушка?
– Не знаю, Насть. Сама все время об этом думаю. Может, Наталья ее возьмет? У нее своих детей никогда не было. Это Катина сестра – Наталья, – пояснила она специально для Олега, и он кивнул понимающе.
– Да Лиза ее ни разу в жизни не видела, Наталью эту! Ты что, бабушка! – тихим возмущенным шепотом произнесла Настя.
– Ну да, не видела… А что теперь сделаешь? Ничего и не сделаешь, раз выбора нет… – сердито развела руками Екатерина Васильевна. – Тут уж не до жиру, а, как говорится, быть бы живу. Да это еще и не факт, что Наталья возьмет девочку к себе. Это мы так за нее решили, а совсем не факт…
Из прихожей приплыла в комнату нежная трель дверного звонка, и Екатерина Васильевна споро поднялась с места, легко пронесла через кухонное пространство свое неправильное для солидного возраста подвижное и худое тело.
– Это мама пришла, – глядя на Олега, прокомментировала дверной звонок Настя. – Сейчас тебя пытать будет, приготовься. Под лупой рассматривать. Господи, как тяжело, если б ты знал, Олег… Катьки нет, а все идет своим чередом, как будто ничего не случилось.
– Это жизнь, Настенька, – тихо вздохнул Олег, глядя на нее с жалостью. – Привыкай, малыш. И держись. Я понимаю, какое на тебя свалилось горе, подруга все-таки, но ты держись…
– Настюш, господи, да как же так? – ворвалась в кухню красивая чернявая женщина с очень короткой стрижкой ежиком. – Как все получилось? Лобовое столкновение, да? Говорят, там еще три машины пострадало…
– Я не знаю подробностей, мам, – подняла на женщину мокрые глаза Настя, – какая теперь разница, как оно там было… Катьки-то все равно больше нет…
Закрыв ладошками лицо, она заплакала, припав головой к худому материнскому боку, обтянутому длинным и узким черным свитером. Фигурка у мамы была что надо – Олег это сразу про себя отметил. Тонкая, хлесткая, как ивовый прут. Ноги длиннющие, бедра мальчишечьи, талия жесткая, так и звенит натруженной на тренажере мышцей. Говорят, чтобы узнать, как будет выглядеть жена ближе к пятидесяти, надо на тещу посмотреть. Если так, то придется удовлетвориться этим осмотром по самой высокой шкале. Тут уж ни убавить ни прибавить.
23 
