очень нудно 
46 
Зои замолкает.
— Образно говоря, — замечает она, — отсюда-то и все проблемы.
От этой шутки мы смеемся настолько громко, что в дверь просовывает голову секретарша профориентационного отделения, чтобы удостовериться, что с нами все в порядке. У меня на глаза наворачиваются слезы, а мышцы живота начинают болеть по-настоящему.
— Мне нужно удалять матку, — говорит Зои, согнувшись пополам, чтобы перевести дыхание, — но я не могу перестать смеяться. Со мной что-то не так?
Я смотрю на нее и со всей серьезностью, на какую способна, заявляю:
— Что ж, похоже, у тебя рак.
Когда я призналась Тедди, своему парню из колледжа, во время пикета в поддержку Мэттью Шепарда, произошло невероятное — он тоже мне открыл свою тайну. Так мы и стояли — голубой и лесбиянка, которые на глазах у остальных изо всех сил пытались вести себя как люди с нормальной ориентацией, — к счастью, теперь очистившись. Мы продолжали обниматься и прижиматься друг к другу, с чувством невероятного облегчения понимая, что больше не нужно притворяться (тщетно), чтобы возбудить друг друга или прикидываться влюбленными. (Когда я рассказываю гетеросексуалам, что когда-то в колледже у меня был парень, что я спала с ним, была готова за ним в огонь и в воду, мое признание всегда вызывает удивление. Но тот факт, что я лесбиянка, не означает, что я не могу заняться сексом с мужчиной, — вопрос лишь в том, что я не хочу этим заниматься.) После нашего с Тедди взаимного освобождения от иллюзий касательно сексуальной ориентации, тридцатого мая, в День памяти погибших мы поехали в Провинстаун. Мы провожали глазами гомиков, прогуливающихся на высоченных каблуках по Комерсиал-стрит и гуляющих по пляжу намазанных маслом загорелых мужчин в стрингах. Мы сходили на танцевальный вечер в «Боатслип», а после направились в гей-клуб — я еще никогда в жизни не видела столько лесбиянок в одной комнате. В те выходные, казалось, весь мир перевернулся с ног на голову — люди с традиционной ориентацией были скорее аномалией, чем нормой. И тем не менее я не чувствовала себя здесь своей. Я никогда не относилась к тем лесбиянкам, которые общаются исключительно с голубыми, у которых вся жизнь — сплошной праздник, или к тем, кто необузданно прожигает жизнь. Я не мужик в юбке. Я не сумела бы завести мотоцикл, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Нет, в восемь вечера я уже лежу в пижаме и смотрю по кабельному повтор «Дома». Следовательно, женщины, с которыми мне чаще всего приходится сталкиваться, скорее традиционной ориентации, а не лесбиянки.
У каждого гея своя история о несчастливой любви к человеку, который не был геем. Когда это случается впервые, думаешь: «Я смогу ее изменить. Я знаю ее лучше, чем она саму себя». В итоге неизбежно остаешься у разбитого корыта с еще более разбитым сердцем. В известном смысле можно провести параллель с женщиной традиционной ориентации, которая уверена, что ее любимый, избивающий ее каждый вечер, в конце концов прекратит издевательства. Результат обоих этих случаев одинаков: люди не меняются; и не имеет значения, насколько ты привлекательна, насколько сильна твоя любовь, — невозможно превратить человека в того, кем он не является.
Я все детство влюблялась в обычных девчонок, несмотря на то что тогда не могла объяснить это свое чувство, — но моей первой взрослой ошибкой стала Джанин Дюрфи, играющая на первой базе в университетской команде по софтболу. Я знала, что у нее есть парень — парень, который постоянно ей изменял. Однажды вечером, когда она пришла ко мне в комнату в общежитии вся в слезах, потому что застукала его с другой, я пригласила ее войти, чтобы она успокоилась. Так или иначе, но от выслушивания ее рыданий я перешла к поцелуям, и целых десять удивительных дней мы были вместе, но потом она вернулась к парню, который вытирал об нее ноги. «Было весело, Ванесса, — извинилась она. — Только это не для меня».
Важно упомянуть, что у меня много подруг традиционной ориентации, женщин, которые меня сексуально не привлекают, но с которыми я все же люблю пообедать, сходить в кино и тому подобное. Но за многие годы лишь нескольким удалось зажечь во мне крошечный огонек «а что, если…». Именно от них я усердно пыталась дистанцироваться, потому что я не мазохистка. Столько раз доводится слышать: «Дело не в тебе. Дело во мне».
Я не испытательный полигон. Не хочу, чтобы на мне ставили эксперименты. Мне не доставляет удовольствия проверять, удастся ли моему личному обаянию подавить чью-то мозговую «проводку».
46 
