43 
— Зои! У меня уже желудок сводит!
Я смотрю на часы. Прошло уже десять минут с тех пор, как я нажала на паузу, и пятнадцать, как она ушла в ванную.
А что, если она сказала обо мне не то, что на самом деле думает? Если она жалеет, что согласилась остаться на ночь, если боится, что я посреди ночи заползу к ней в постель? Я встаю и стучу в дверь ванной комнаты.
— Зои! — окликаю я. — С тобой все в порядке?
Молчание.
— Зои!
Я начинаю нервничать.
Дергаю за ручку и еще раз выкрикиваю ее имя, а потом всем весом налегаю на дверь, чтобы защелка открылась.
Из крана бежит вода. Пачка с тампонами не тронута. А Зои лежит без сознания на полу. Джинсы ее приспущены, все белье в крови.
«Скорая» быстро домчала нас с Зои до гинекологического отделения клиники Брайхэма — одной из престижнейших больниц Бостона. Одно радует, если можно так выразиться в подобной ситуации: если беда случилась с тобой в Бостоне, до лучших врачей и клиник в мире — рукой подать. Врач скорой помощи задает мне вопросы: «Она всегда такая бледная? Обмороки с ней раньше случались?»
Я не знаю, что ответить.
К этому времени Зои уже приходит в себя, но она еще очень слаба и не может сидеть.
— Не волнуйся… — бормочет она. — Случались… и часто.
Вот так я и поняла простую истину: как бы я ни была уверена в том, что уже хорошо изучила Зои, не знаю я о ней гораздо больше.
Пока Зои осматривают и делают переливание крови, я сижу и жду. По телевизору идет повтор «Друзей», в больнице стоит гробовая тишина, как в городе-призраке. Я задаюсь вопросом: неужели врачи тоже, как и мы, задержались здесь из-за снегопада? Наконец меня подзывает медсестра, и я вхожу в палату, где на кровати с закрытыми глазами лежит Зои.
— Эй! — негромко окликаю я. — Как ты себя чувствуешь?
Она поворачивает ко мне голову и смотрит на пакет с кровью, которую ей переливают.
— Как вампирша.
— Вторая положительная, — пытаюсь пошутить я, но ни одна из нас даже не улыбается. — Что сказал врач?
— Что я должна была сразу же обратиться в больницу, когда последний раз потеряла сознание.
У меня от удивления расширяются глаза.
— Ты и раньше падала в обморок накануне месячных?
— Это не совсем месячные. У меня не случается овуляций, по крайней мере регулярных. Всегда так было. Но с тех пор как… ребенок… у меня так выглядят месячные. Врач обследовала меня на УЗИ. Сказала, что у меня рыхлый эндометрий.
Я непонимающе смотрю на нее.
— Это хорошо?
— Нет. Мне необходимо выскоблить полость матки. — Глаза Зои наполняются слезами. — Это словно дурной сон.
Я присаживаюсь на краешек ее кровати.
— Сейчас все по-другому, — успокаиваю я. — Ты поправишься.
Совершенно по-другому — и не только потому, что нет никакого замершего плода. Последний раз, когда у Зои случились проблемы со здоровьем, рядом с ней были муж и мать. А сейчас с ней рядом только я — а разве я умею заботиться о ком-то, кроме себя? У меня даже собаки нет. Даже рыбки. И погибла орхидея, которую директор подарил мне на Рождество.
— Ванесса, ты не могла бы дать мне телефон, чтобы я позвонила маме? — просит она.
Я киваю и достаю из ее сумочки телефон, но тут в палату входят две медсестры, чтобы подготовить Зои к операции.
— Я сама позвоню ей, — обещаю я, когда Зои увозят на каталке по коридору. Через мгновение я открываю ее мобильный телефон-«раскладушку».
Не могу удержаться. Это сродни тому, как тебя пригласили на ужин, а ты направляешься в ванную и роешься в шкафчике для лекарств, — я просматриваю список контактов Зои, чтобы лучше понять, кто она такая. Как и предполагалось, имена большинства людей мне ни о чем не сказали. Потом шли основные контакты: американская ассоциация автомобилистов, местная пиццерия, номера больниц и школ, с которыми она сотрудничала.
Я поймала себя на том, что не могу сдержать любопытство: кто такая Джейн? А Элис? Ее университетские подруги или коллеги? Она когда-нибудь говорила мне о них?
А им обо мне?
Номер Макса все еще в списке. Не знаю, нужно ли ему звонить. Хотела бы Зои, чтобы я ему позвонила?
Нет, она не просила. Я листаю дальше, нахожу номер Дары — как и ожидалось, написано «мама».
Набираю номер, но попадаю на голосовую почту и вешаю трубку. Я считаю неправильным оставлять тревожное сообщение на автоответчике, когда адресат в пяти тысячах километрах и ничем не может помочь. Буду дозваниваться.
Через полтора часа после того, как Зои забрали из палаты, ее вкатывают назад.
43 
