44 
— Некоторое время еще продлится слабость, но с ней все будет хорошо, — заверяет медсестра и выходит.
Я киваю.
— Зои! — шепчу я.
Она крепко спит, еще не отошла от наркоза, под опущенными ресницами на щеках залегли синие тени. Вытянутая рука лежит поверх хлопчатобумажного одеяла, как будто она протягивает мне что-то невидимое. Слева от нее на штативе свисает еще один пакет с кровью для переливания, его содержимое змеится по невозможно тонкой соломинке, воткнутой в изгиб ее локтя.
Последний раз я была в больнице, когда умирала моя мама. Ей поставили диагноз — рак поджелудочной железы, и ни для кого не было секретом, что дозы морфия становились все больше и больше, пока сон не стал ее перманентным состоянием, чтобы отогнать боль. Я понимаю, что Зои не моя мама и больна она не раком, и тем не менее что-то в ее позе — неподвижной и молчаливой — заставляет меня ощутить дежавю, как будто я опять перечитываю ту же главу, которую не хотела бы даже видеть напечатанной.
— Ванесса! — окликает меня Зои, и я вздрагиваю. Она облизывает белые пересохшие губы.
Я беру ее за руку. Я впервые держу Зои за руку — ладошка такая маленькая, похожая на птичку. На кончиках пальцев мозоли от гитарных струн.
— Я звонила твоей маме, но не смогла дозвониться. Я могла оставить сообщение, но подумала…
— Не могу… — перебивает меня шепотом Зои.
— Что не можешь? — шепчу я, наклоняясь ближе и пытаясь расслышать.
— Не могу поверить…
Я во многое не верю. Люди заслуживают то, что имеют, и хорошее, и плохое. Когда-нибудь я попаду в мир, где людям воздастся по делам их, а не по тому, кто они есть. У счастливых концов нет непредвиденных обстоятельств и условий.
— Не могу поверить, — повторяет Зои таким тихим голосом, как будто из-под толщи ткани, — что мы выбросили деньги на ветер за гостиничный номер…
Я смотрю на нее, чтобы понять, шутит она или нет, но Зои уже вновь погрузилась в сон.
Уже давно канули в Лету те времена, когда быть гомосексуалистом и учителем — две несовместимые вещи, но в школе, где я работаю, предпочитают придерживаться политики «не спросят — не рассказывай». Я намеренно не скрываю свою сексуальную ориентацию от коллег, но и не трублю о ней на каждом углу. Психологами от «Рейнбоу Альянс»[6] в старших классах нас работает двое, но мой коллега Джек Куманис самой что ни на есть традиционной ориентации. У него пятеро детей, он занимается триатлоном и любит говорить цитатами из фильма «Бойцовский клуб» — однако так случилось, что его воспитали две мамы.
Тем не менее я осторожна. Несмотря на то что многие школьные психологи не видят ничего крамольного в том, чтобы проводить личные беседы со школьниками за закрытой дверью, я двери никогда не закрываю. Моя дверь всегда остается чуточку приоткрытой, чтобы не было ни малейшего сомнения в том, что происходящее за ней — совершенно законно и это можно прервать в любой момент.
У меня широкий круг обязанностей: я выслушиваю тех учеников, которым просто необходимо, чтобы их выслушали; налаживаю связи с приемными комиссиями колледжей, чтобы они не забывали о нашей школе; поддерживаю тех, кто слишком робок и боится говорить; проявляю чудеса изобретательности, составляя расписания занятий трехсот учеников, которые все хотят изучать английский факультативно. Сегодня на моем диване сидит мама Микаэлы Берриуик — девятиклассницы, которая только что получила по социологии четыре с плюсом.
— Миссис Берриуик, — говорю я, — это еще не конец света.
— Я и не рассчитывала, что вы поймете, мисс Шоу. Микаэла с рождения мечтает поступить в Гарвард.
Что-то я в этом сомневаюсь. Ни один ребенок не вылезает из материнской утробы с четким планом, в какой университет отправит свое резюме, — выбор помогают сделать рьяные родители. Когда я училась в школе, термина «родители-вертолеты» еще даже не существовало.
— Нельзя позволить учителю истории, который невзлюбил мою дочь, запятнать ей характеристику, — гнет свое миссис Берриуик. — Микаэла с радостью готова пересдать экзамен, чтобы мистер Левин задумался над своей системой оценивания знаний…
— Гарварду все равно, что у Микаэлы по социологии. Гарвард больше интересует, готова ли девочка весь первый курс по-настоящему искать себя, узнать, к чему она склонна.
— Вот именно! — восклицает миссис Берриуик. — Именно поэтому она посещала курсы по подготовке к сдаче отборочного теста.
44 
