очень нудно 
78 
– Я расскажу вам историю своей жизни, – начал Майкл Фарли, – и когда вы услышите ее, возможно, вы поймете, почему одним из моих достойных поступков было оградить вас от дружбы со мной. Но теперь я больше не могу защищать вас от самой себя, так что слушайте правду.
Моя мать Марджери Дингл вышла за моего отца в Индии в 1900 году. Она влюбилась в него, когда жила там с моим дедом, который в то время был губернатором Мадраса. Из той влюбленности ничего бы и не вышло, если бы не пошли разговоры о том, что полк отца переводят в Африку для участия в Южноафриканской войне. Придя в отчаяние от мысли о расставании, мои родители объявили о том, что они обручены. Мой дед категорически отказался давать согласие на их брак. Мой отец был хорошим солдатом, но его происхождение и общественное положение не считались подходящими с социальной и финансовой точек зрения. Влюбленных разлучили, и моей матери пригрозили, что если она предпримет еще одну попытку увидеться с моим отцом, ее отправят домой. Поэтому они убежали, а поженил их миссионер.
С этого момента мой дед снял с себя ответственность за них и полностью перестал общаться с дочерью. Однако родители были исключительно счастливы, несмотря на бедность и на положение своего рода изгоев. Через пять лет полк вернулся в Англию, а у моей матери родился я. Мой отец умер от брюшного тифа на транспортном судне.
Мать узнала о том, что овдовела, только по возвращении в Англию. Убитая горем, она поселилась у родственников отца в Хаммерсмите, решив ни под каким видом не обращаться за помощью к собственной семье. Бабка и дед по отцовской линии были ограниченными и скупыми людьми, их очень возмущало якобы надменное поведение моей матери и то, что она принадлежит к знати. Я хорошо помню инциденты, случавшиеся, когда я был совсем маленьким, – дед с бабкой отравляли жизнь матери ехидными замечаниями по поводу ее принадлежности к «голубой» крови. С тех пор у меня развилась ненависть ко всем уважаемым, так называемым «хорошим» людям.
Прожив там три года, моя мама, которая все еще была молода и очень красива, влюбилась в австралийца – мужчину средних лет, приехавшего в Англию меньше года назад. Не могу понять, почему она в него влюбилась, единственное объяснение – это то, что он был полной противоположностью моим деду и бабке. Думаю, к тому времени моя мама пришла к выводу, что замужем ей в любом случае будет лучше, чем жить с ними, под их пристальным вниманием.
Мой отчим оказался скотиной – другого слова я подобрать не могу. Он был привлекателен и обладал определенным шармом. Вероятно, именно эти его качества пленили мою мать. Как бы то ни было, с момента свадьбы наша с ней жизнь превратилась в ад. Мы стали жить в окрестностях Манчестера – он там работал, я так и не понял кем, работа была непостоянной, время от времени. Однако она давала ему достаточно средств, чтобы напиваться каждый субботний вечер. Он принадлежал к тем, кто, напившись, начинает буянить. Думаю, в этих случаях он терял рассудок и не отвечал за свои действия. В общем, когда он напивался, он обязательно бил меня и мою мать. Он избивал меня только ради того, чтобы почувствовать собственное превосходство, насладиться тем, что он больше и сильнее меня. После этих избиений я, маленький мальчик, сидел тихо как мышка, боясь пошевелиться.
Кристина в ужасе ахнула.
– Сейчас, естественно, вмешалось бы Общество по предотвращению жестокого обращения с детьми, – продолжал Майкл, – но в те дни, особенно там, где мы жили, на вопли женщин и детей практически никак не реагировали; дом мужчины считался его крепостью, а он сам – хозяином в нем.
Однажды мама так жутко кричала, что я решил, что ее убивают, и отважился вмешаться. Я колотил кулаками в дверь их спальни и кричал. Наконец отчим открыл дверь и врезал мне. От удара я отлетел к лестнице и стукнулся спиной о балясины. Он ударил меня еще раз, и я почувствовал, что падаю. Тому падению я обязан вот этим. – Майкл указал на свою больную ногу.
Кристина прижала руки к груди.
– Ах, Майкл.
– Врач, который занимался мною, оказался не очень умелым, к тому же отчим разрешил вызвать его только на следующее утро. – Он вздохнул. – Переживать из-за ноги я стал позже, когда повзрослел и понял, что всегда буду хромать. Вот тогда-то я и почувствовал настоящую боль.
– А почему ваша мать не ушла от этого человека?
Майкл на мгновение задумался.
– Наверное, из-за гордости, а еще из-за чувства долга. В те дни женщины, которые давали обет «в горе и радости», крепко держались за своих мужей, даже если те оказывались хуже, чем ожидалось. Моя мать также считала, что раз уж она вышла замуж, то должна жить с мужем, несмотря ни на что. Хотя, думаю, так она считала только вначале, а потом просто утратила способность принимать решения. Вы когда-нибудь видели собаку, которая остается верной хозяину, сколько бы он ее ни бил, как бы плохо с ней ни обращался? Ведь у собаки достаточно мозгов, чтобы держаться на расстоянии, но нет, она трусит рядом, в пределах досягаемости его палки или ноги. Я видел женщин, которые ведут себя точно так же, и моя мать не была исключением.
78 
