30 
— Сколько тебе нужно?
— Полторы тысячи было бы неплохо, — облизнула пересохшие губы Филлида.
— Хорошо, полторы тысячи, но отдаешь письма, и покончим с этим.
Филлида сделал вид, что обдумывает его предложение, но Кэмерон заметил, как взволновала ее перспектива получить в руки полторы тысячи гиней.
— Это справедливо, — произнесла она наконец.
— Хорошо, неси письма.
— Дорогой мой Кэмерон, у меня с собой их нет. Я не настолько глупа. Мне надо послать за ними.
— Ты не получишь денег до тех пор, пока я их не увижу.
— Но это не совсем справедливо, — надулась Филлида.
— Меня не волнует, справедливо или нет. Мне надо, чтобы ты оставила в покое миссис Дуглас.
— Господи, что ты нашел в этой маленькой чертовке? Ладно, только пусть деньги мне передаст миссис Дуглас лично.
— Это почему? — подозрительно прищурился Кэмерон.
— Потому что тебе я не доверяю. Миссис Дуглас хоть и оплаченная приживалка, но по крайней мере честная. Это будет честный обмен, без всякого мошенничества.
— Это тебе лучше обойтись без мошенничества, — отрезал Кэмерон. — Попытаешься обмануть — я выдавлю из тебя эти письма. Поняла?
— Вот что мне в тебе всегда нравилось, Кэм, — улыбнулась Филлида. — Ты не боишься быть убедительным.
— Просто отдай ей письма, — проворчал Кэмерон и пошел дальше, пропустив мимо ушей ее довольный смех у себя за спиной.
Из танцевального зала доносились громкие звуки скрипки и барабанная дробь. Приглашенные в гости англичане морщились и открыто осмеивали такую музыку, а шотландцы стали в кружки и танцевали в свое удовольствие.
В центре зала в кругу танцевали Изабелла с Маком, который был отличным танцором. Хотя Изабелла родилась и выросла в Англии, она с радостью впитывала все шотландское. Изабелла набросила на плечи плед клана Маккензи, украсила волосы розами. Ноги Мака двигались в быстром ритме рила, но глаза были прикованы к Изабелле. И взгляд, который Мак подарил Изабелле, обняв ее за талию, чтобы повернуть в танце, был полон любви. Они очень долго боролись за свое счастье, и Кэмерон был рад, что они его обрели.
Харт не танцевал, он не танцевал никогда. Ему нравится собирать людей вместе, а потом стоять в сторонке и наблюдать за ними, подобно генералу, внимательно осматривающему свои войска. Он заметил вошедшего в зал Кэмерона и направился к нему, разряженный в пух и прах, в килте и со стаканом виски Маккензи в руках.
— Куда это ты исчез до самого вечера?
— Устал, — пожал плечами Кэмерон, не видя причин рассказывать Харту про Эйнсли.
— Изабелла жалуется, что ей пришлось взвалить на свои плечи все заботы об этом, — кивнул в сторону гостей Харт. — А когда Изабелла жалуется, Мак становится сущим дьяволом.
Пребывая в расстроенных чувствах, Кэмерон все же нашел силы рассмеяться, услышав раздраженные нотки в голосе Харта. Харт — прирожденный организатор, а Изабелла и Бет с удовольствием ему помогают. Но Харт быстро обнаружил, что жены его братьев вовсе не отличаются покорностью, он не мог подчинить их своей воле. И когда Бет с Изабеллой чем-то недовольны, Йен с Маком превращаются в их защитников.
Окинув зал беглым взглядом, Кэмерон понял, что Йена с Бет здесь нет.
— Разве Бет не помогает сегодня вечером?
— Толпа, наблюдавшая за фейерверком, растревожила Йена, и он ушел вместе с Бет.
— О, ну конечно. — Кэмерон встретился с золотистым взглядом Харта, в котором читалось такое же скептическое веселье, какое ощущал сам Кэмерон. — Наш Йен Маккензи гениальная личность.
— Я не могу заставить его спуститься вниз, — заявил Харт.
Да, если Йен задумал что-то сделать, ни Бог, ни все его ангелы не смогут помешать этому. Разве что Бет, но она обычно встает на сторону Йена.
В зал, держась за руки, ворвались Эйнсли с Дэниелом и присоединились к танцующим. Эйнсли переоделась в платье из мрачного тартана клана Дугласа, в котором преобладал черный цвет, а в волосы приколола большой бант из этого же тартана. Эйнсли нравилась Маку, он рассказывал Кэмерону, как интересно ему было поговорить с леди, которая когда-то забиралась в школьную кладовку с кексами и делилась добычей с друзьями.
Дэниел с энтузиазмом включился в танец, хотя грациозности ему явно не хватало. Он протащил Эйнсли по кругу, потом, когда круг распался на пары, с силой закружил ее в танце. Серебристый смех Эйнсли слышался сквозь музыку, а ее улыбка озаряла зал.
30 
