102 
Впереди – светлое будущее. Давайте запоминать из прошлого только хорошее и забудем взаимные обиды. Все!
С пафосом закончив свой монолог, полковник облегченно вздохнул и глотнул чаю.
Я думал о том, куда нам теперь с Гулей ехать. Родственников у меня на Украине не было. Знакомые были, но сваливаться им на голову вместе с Гулей не было никакого желания. Одно дело – приехать на пару дней. Но здесь речь шла в лучшем случае о месяце…
Я посмотрел на Гулю.
Она прижалась ко мне.
– Все будет хорошо, – прошептал я ей в ухо. Петр молча сидел, скривив губы. Уныло свисавшие черные усы полностью отражали его состояние.
– Ну добрэ, – наконец произнес он, с прищуром глядя на полковника. – Пэрэхытрылы вы нас, пан гэбист. Алэ я нэ розумию: для чого вам играшкы и въетнамськый бальзам?
– Это мое хобби, – улыбнулся полковник. – Мелкий легальный импорт-экспорт… Да и подспорье в семейном бюджете – что-то вроде огорода.
Подкармливает…
Петр только покачал головой.
– Я пойду собираться, – полковник поднялся. – У вас там остались еще деньги?
Петр вопросительно посмотрел на Галю. Она кивнула.
– Вот и хорошо. Кто знает, может и до скорой встречи!
Витольд Юхимович аккуратно закрыл за собой дверь. Мы сидели молча еще минут пять. На столе остывал чай. А за окном мелькали пригороды Харькова.
– Пойидэмо в Коломыю, – неожиданно произнес Петр, глядя на меня. – Пожывэтэ покы у моих родычив. А мы звидты – у Кыйив..
Я был искренне потрясен. Мне даже предположить было трудно, что в этот момент Петр думает обо мне и Гуле.
Глава 68
Билеты до Коломыи нам услужливо купил Витольд Юхимович. Правда, места оказались не в одном купе, а по соседству. Когда поезд тронулся, мы уговорили одну сорокалетнюю пару поменяться со мной и Гулей и таким образом снова ехали вместе, как с самого начала нашего железнодорожного странствия. За окном купе вечерело, сгущались сумерки, проезжали желтые огоньки маленьких станций, слишком маленьких и незначительных для нашего поезда.
Проводница принесла чай и печенье. Приятное спокойствие сопровождало наше чаепитие.
Вскоре та же проводница принесла чистые постели. И мы, дочаевничав, устраивались на ночь, определив нашим женщинам места на верхних полках.
Когда выключили свет, я щелкнул собачкой двери, чтобы никто из ночных гостей не мог побеспокоить наш сон.
Но сон наш все-таки побеспокоили под утро. Из соседнего купе, в котором как раз могли бы ехать мы с Гулей, донесся шум и крики. Включив свет, мы притихли, прислушались.
– Кто-то заходил сюда ночью! – кричал мужской голос. – Это не наше!
Спросите у них!
А поезд ритмично тарахтел по рельсовым стыкам, словно и дела ему не было до происходящего в одном из его вагонов.
Тем временем другой мужской голос требовал у кого-то одеваться и собирать вещи. За окном только-только начинало светать.
Поезд замедлил путь и подкатил к узкой платформе небольшой станции. Я прильнул к окошку и увидел у маленького одноэтажного станционного зданьица милицейский «газик» и рядом с ним – белые «Жигули».
Между ними стояли и курили несколько мужчин в милицейской форме и в штатском. Оглянувшись на тормозящий поезд, они побросали недокуренные сигареты под ноги и заспешили к платформе. Мне показалось, они словно уцепились взглядами за наш вагон, когда мы уже медленно проезжали мимо.
Шум из соседнего купе выбрался в вагонный коридор. Потом затих. Я выглядывал в окошко, но ничего и никого напротив вагона не видел.
– Що там? – спросил Петр.
– Непонятно, кого-то с поезда сняли… А поезд тем временем снова дернулся и поехал, словно от узкой платформы этой станции оттолкнулся.
Утром нам принесла чай другая проводница, помоложе.
– Торговцев наркотиками арестовали, – ответила она на мой вопрос. – Такими порядочными притворялись… Мол, муж и жена… А у них в сумке целый кулек этих наркотиков нашли!.. Он-то кричал, что не было у него никакого кулька… Что подкинули, кричал. А все равно забрали!..
Проводница, казалось, была искренне рада очередной победе доблестной милиции над уголовным миром. У меня же на душе было тревожно. Я, конечно, слышал о том, что украинские поезда кишмя кишат наркокурьерами, но думая, что прошлой ночью я мог бы оказаться в том же самом купе, не волноваться я не мог.
– Та нехай, чого ты турбуешся? – успокоил меня Петр.
А в Коломые шли дожди.
102 
