64 
Когда вид риса превратился во вкус и я катал приятно-горячие рассыпчатые рисинки по языку, Петр осторожно спросил Витольда Юхимовича о майоре Науменко.
Полковник задержал у рта ложку, наполненную рисом, потом опустил ее в пиалу, зажатую между ног. Вздохнул. Оглянулся по сторонам.
– Я его хорошо знал, – негромко произнес он наконец, сам себе кивнув головой. – Хороший был человек. Он занимался секретными исследованиями в области материальных проявлений национального духа. В каждой республике тогда в ГБ открыли по такому отделу. Москва выделила много денег на эти исследования.
Больше всего досталось нам, прибалтам и таджикам. Меньше всего белоруссам – там, вроде, нечего было исследовать… Я тогда только звание лейтенанта получил и был направлен в его отдел…
Все, даже Галя с Гулей, внимательно слушали полковника, забыв про рис. И полковник, заметив это, на мгновение замолчал.
– Вы кушайте, а то остынет, – сказал он мягко. Потом, проследив, чтобы мы снова принялись за действительно остывавший рис, продолжал. – Отдел просуществовал недолго… Может, год – полтора. Было очень интересно: мы изучали потаенный украинский фольклор, мифологию, старые издания и рукописи.
Даже архивные материалы царской охранки – оказалось, что и тогда этот вопрос интересовал тайную полицию. Вызывали из лагерей националистов и беседовали с ними… Следили и за группами безопасных националистов, и за группой Гершовича.
– Полковник при упоминании этой фамилии посмотрел на меня. – Уже тогда мы вышли на несколько так называемых священных мест на Украине. Обычно такое место находилось возле одиноко стоящего старого дерева – липы, вербы или дуба. А на юге, в Херсонской области, в Николасвской – возле скифских курганов. Мы определили закономерность: в селах, находящихся вблизи таких мест, преступность была в несколько раз меньше, чем в среднем по Украине. Средний уровень умственного развития был выше. Многие другие показатели тоже подчеркивали отличие жителей таких сел от остальных… Конечно, все исследования проводились в строжайшей тайне. Все записи и обоснования у нас сразу отбирались и оправлялись в Москву. Я в то время еще не понимал важности этих исследований.
Помню только, что майор Науменко что-то узнал о материальных проявлениях украинского национального духа в Казахстане. Он сделал запрос в Казахский ГБ и сперва даже получил подтверждение. Казахи готовы были сотрудничать. Но неожиданно из Москвы пришел приказ отдел расформировать, а всех его сотрудников перевести в разные города, чтобы не дать им возможности продолжать работать в команде по собственной инициативе. У меня в то время инициативы не было – я был исполнительный молодой офицер, мечтающий о карьере в госбезопасности. Но при этом майор Науменко не мог не вызывать у меня восхищения и уважения. Человек блистательного ума, кристальной честности… После закрытия отдела его затребовала Москва в центральный аппарат КГБ, но когда к его дому подъехала служебная машина, на которой он должен был ехать на вокзал, выяснилось, что он пропал. Напуганная жена показала шоферу записку, где он писал, что отправляется в командировку на две недели… Вы можете себе представить, что творилось на Владимирской! Начальство сутки не могло решить, что сообщить в Москву.
Областные ГБ буквально прочесывали леса, села, все места, где он бывал в связи с исследованиями. Проверялись все его знакомые и родственники, но его нигде не было. В конце концов начальство стало перед выбором: или объявить его сбежавшим за границу изменником, или сообщить в Москву, что он серьезно болен и раньше, чем через две недели, не приедет. Но в любом случае было ясно – без неприятностей не обойтись.
Я вдруг поймал себя на мысли, что полковник очень четко и грамотно рассказывает о событиях прошлого. Это как-то не вязалось с его недавним «шоканьем» и косноязычием.
Моя пиала была уже пуста. Хотелось чаю, но еще больше хотелось узнать, что же случилось дальше с майором Науменко.
До ушей донеслось фырканье верблюда, и я оглянулся. Голова корабля пустыни уже поднималась над близким горизонтом – ведь Новопетровское укрепление располагалось на возвышенности. Вскоре показалась и голова человека-магазина.
Полковник, заметив приближение казаха и верблюда, замолчал. Пообещал досказать потом и принялся за свой рис.
А казах остановил верблюда метрах в трех от нас. Заставил его лечь на песок, вытащил что-то из баула и присел в наш круг. Протянул Гуле свою миску, две банки крабов и консервный нож. Гуля молча приняла его взнос, открыла банки и положила каждому крабьего мяса. И казаху положила в миску риса и крабов.
64 
