ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дружелюбие и приветливость гостей подняли ей настроение. Смущенная их комплиментами, растроганная искренностью чувств, Миранда с удивлением поняла, что приятно проводит время.

Пока Данте не пригласил ее на танец.

Она разговаривала с Фелипе и несколькими другими друзьями и партнерами Данте, когда увидела, что он направляется к ней. Его взгляд был прикован к ней — мрачный, влекущий и наполненный такой чувственностью, что по ее телу пробежал ток.

Миранда почувствовала, как неодолимая сила притягивает ее к Данте. Он протянул ей руку.

— Прошу прощения, джентльмены, но я пришел, чтобы забрать у вас мою жену. Нам предстоит открыть танцы, — объявил он странно охриплым голосом.

Миранда покорно протянула ему дрожащие пальцы и почувствовала, что Данте крепко сжал их теплой рукой. И затем она оказалась в его объятиях, кружась в волнах музыки и ощущая волнующую радость.

— Ты должна разговаривать со мной, — исподлобья глядя на нее сверкающими глазами, приказал Данте.

Казалось, он бы с радостью оказался в любом другом месте, только бы не держать ее в своих объятиях.

Миранда облизнула губы и сказала первое, что пришло ей в голову:

— Мне очень нравится танцевать с тобой.

И, как будто ослабев от этого признания, она поникла в кольце его рук и склонила голову ему на плечо. От руки Данте, лежавшей на ее обнаженной спине, исходило тепло, проникавшее вглубь Миранды, и она раскрылась ему, прижав ладонь к лихорадочно бившемуся сердцу Данте.

Внезапно его тело дрогнуло, и вспыхнувшее желание заставило ее резко втянуть в себя воздух.

— Да, — пробормотал он. — Я не могу скрыть, что хочу тебя. Будь проклят тот день, когда ты родилась! Ты вызвала бы желание у любого мужчины — так соблазнительно ты выглядишь сегодня вечером! Ты само искушение. Настоящая Снежная королева, бросающая вызов мужчине и требующая, чтобы он продемонстрировал свою способность расплавить этот внешний лед и дать выход пламени, бушующему внутри тебя!

— Мне не нужен один лишь секс, — возразила Миранда.

— Придется ограничиться только им. Больше ты ничего не получишь. — Данте приник губами к ее уху, и у нее вырвался тихий стон. — Ты медленно убиваешь меня, понимаешь? Каждый раз, прикасаясь к тебе, — а я не могу удержаться, — я думаю о другом мужчине. О том, как он держал тебя в объятиях, целовал, слышал твои стоны, познавал тебя…

— О Данте! Мне жаль, — пробормотала она, но он уткнулся лицом ей в шею, прерывающимся голосом бормоча что-то по-итальянски.

Миранда почувствовала прохладу, и, отстранившись от Данте, огляделась. Они были на террасе. Внезапно он напрягся, и, проследив за его горящим взглядом, она увидела, что он смотрит вниз, в сад.

Она прижала руку к губам. Лиззи яростно вырывалась из объятий Гвидо, который упорно пытался поцеловать ее. Внезапно, прежде чем они успели опомниться, Лиззи удалось высвободить руку, и до них донесся звук полновесной пощечины.

Вырвавшись, наконец, из объятий Гвидо, Лиззи резко сказала ему что-то и, приподняв подол юбки, побежала по широкой лестнице, ведущей в бальный зал.

— Лиззи! Дорогая! — Миранда в тревоге поспешила к сестре. — С тобой все в порядке?

Лиззи кивнула. Гвидо с такой ненавистью смотрел на них, что Миранда почувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. Сердито шагая, он вошел в дом через дверь, ведущую в библиотеку, и Миранда повернулась к сестре, которая рассматривала свою покрасневшую руку.

— Я рада, что дала ему пощечину! — заявила Лиззи и обратилась к Данте, мрачно стоявшему рядом с ними. — Не думай, что я заигрывала с твоим братом. Я вижу, что ты склонен считать, будто я виновата в том, что произошло. Тебе пора поговорить с людьми, которые знают его, и узнать, что они думают о нём…

— Лиззи, пожалуйста… — попыталась остановить ее Миранда, боясь того, что может последовать за вспышкой сестры.

— Нет! Это нужно сказать! — возразила взбешенная Лиззи. — Поговори с женщинами, которые работают с ним, Данте. И с мужчинами, тоже. Он дает волю рукам. И он лжец. Прекрати защищать своего братика и посмотри правде в лицо. Спроси себя, кому ты должен верить — жене или брату. Прислушайся к своему сердцу, ты, идиот!

  48