очень нудно 
50 
— Я привезла тебе розу. Капитолина Дмитриевна дома?
— Чего это вдруг она будет торчать дома среди бела дня? — Женщина произнесла эту фразу с неожиданным вызовом и даже раздражением. — А это кто? — не слишком любезно осведомилась она, подозрительно глядя на Угольцева.
— Этот человек купил наш дом.
— Павел Герасимович Угольцев. — Он проворно вылез из машины и протянул женщине руку.
Она и не подумала взять ее. Буркнула что-то неразборчивое и, повернувшись к ним спиной, вошла в дом.
— Галя не совсем здорова, — пояснила Нина. — Поставим цветок и сразу же уедем.
Его поразил беспорядок в квартире, хотя он всякое видел на своем веку. Казалось, в доме кто-то нарочно все перевернул вверх дном. И, похоже, не один раз. — Значит, мать отчаливает. И когда, хотела бы я знать?
Галя прикурила сигарету и жадно затянулась.
— Сегодня вечером. Мы сейчас уйдем — не волнуйся.
— С чего ты взяла, будто я волнуюсь? — Она стремительно повернулась к ним лицом.
При этом полы ее халата распахнулись, и Угольцев заметил, что на ней нет ничего, кроме старенького халата. У Галины было великолепное тело, он отметил это с чисто эстетических позиций.
— Давайте глотнем по рюмарику. — Галина кивнула в сторону стола, на котором стояла початая бутылка водки и валялись какие-то огрызки. — Присаживайтесь, если не брезгуете.
— Что ты, мне некогда.
Нина сказала это с испугом и метнулась к двери.
— А я бы с удовольствием выпил. — Угольцев подвинул к столу табуретку и сел.
— Но вы же обещали отвезти меня домой. — В голосе Нины звенело отчаяние. — У меня ужасно много дел.
Он посмотрел на нее с удивлением. Ничего он ей не обещал. Интересно, почему она так не хочет, чтобы он остался с этой женщиной?
— Молодец, папашка, не пожалеешь. — Галина уже налила им по полстакана водки. — Закусь, правда, хреновая, ну да ведь ты не жрать сюда пришел, верно? Вообще я удивляюсь тебе — чего это вдруг ты решил бросить якорь в этом вонючем болоте? Ты еще тот пижон. Знала я и таких тоже. — Она залпом выпила водку и грохнула по столу пустым стаканом. — Эх, папашка, а ты знаешь, почему эти люди сваливают из своей насиженной берлоги?
— Галка, прошу тебя, не заводись. Павел Герасимович человек интеллигентный, и ему совсем не интересно слушать все эти домыслы и…
— Да брось ты хреновину молоть! Все мы любим в замочную скважину подглядывать. И он тоже. А ты не такой уж и старый, как мне сначала показалось. И седина тебе очень даже идет. Небось еще тот котище. Ну, бабья здесь навалом, скажу я тебе. И перепихнуться хотят все до одной — и замужние и бобылки. Нинка недотрогу из себя строит, а сама спит и видит, как ее трахают.
— Заткнись! — Нина завизжала на такой высокой ноте, что у Угольцева зазвенело в ушах. — Нажралась с утра.
— Завидуешь. — Судя по тону ее голоса, Галина ни капли не обиделась на подругу. — Ладно, ладно, можешь валить на все четыре, а мы с папашкой за жизнь потолкуем. Может, я от него что-нибудь мудреное-ядреное услышу. Ну да вряд ли. Блин, ну кто же все-таки выдумал этот треклятый мир?
Она всхлипнула и потянулась к бутылке с водкой. Угольцев мягко, но властно перехватил ее руку.
— Погодите, прошу вас. Нужно чем-нибудь закусить. У вам не найдется хлеба и масла?
— Ишь какой антиллигентный выискался — хлеба ему подавай, да еще с маслом. А вчерашней пшенной каши не хочешь?
Галина встала, нарочито вульгарно виляя бедрами, вышла из комнаты.
— Поехали отсюда, прошу вас, — прошептала Нина и потянула Угольцева за рукав. — Вы же видите, она лыка не вяжет. Да и вы за рулем.
— Ничего. Бог меня простит, а уж гаишники тем более. — Он достал пачку «Мальборо», протянул Нине. К его удивлению, она взяла сигарету и умело прикурила ее. — Я вас мигом довезу, куда скажете. Подождите пять минут.
— Хочешь забрать моего папашку? — Галина появилась на пороге комнаты в клетчатой мужской рубашке, достававшей ей почти до колен. Губы ее были ярко накрашены. — Не выйдет, подружка. Вряд ли ты сможешь использовать его по прямому назначению, ну а я, быть может, захочу сделать ему небольшой тестик. Да ты, папашка, не бойся — насиловать я тебя не стану. Давай-ка шлепнем еще по рюмашнику.
— И мне налейте, — сказала Нина, подвигая грязный стакан.
50 
