очень нудно 
140 
— Как это случилось? — спросила Лали.
— О, очень просто, я бы даже сказал, глупейшим образом. Это произошло две недели назад. Если помните, стояли ужасные холода. Луизы не было, она тогда ушла к берегу моря, в один из своих походов, забирать и разносить почту принцев. Перед уходом она забыла наколоть поленьев для кухонной плиты. Она всегда это делала сама, потому что считала, что только она может наколоть поленья нужной длины. А тут Леони тоже решила попробовать. Она вышла в обледенелый двор и направилась к навесу, где у них хранились колоды и дрова. Но я-то не хотел, чтобы она занозила себе руки топорищем, к тому же она такая неумеха! Я последовал за ней, но она и слышать ни о чем не желала. Впервые мы повздорили. Я стал вырывать топор у нее из рук, и мы чуть не подрались. В другое время я бы ее легко осилил, но из-за долгого сидения взаперти мои мускулы слишком ослабли. А она так проворно оттолкнула меня, что я полетел назад, поскользнулся на льду, не смог удержаться и угодил головой прямо в ведро, полное ледяной воды. Боль была сильной, но когда Леони в ужасе от содеянного подбежала ко мне, туман рассеялся и я снова знал, кто я такой.
— Новый удар прекратил действие первого? — догадалась Лаура.
— Именно так. Ах, какое это было странное чувство! Мне казалось, что я заново родился.
Молодая женщина засмеялась:
— Охотно верю. На самом деле просто повезло, что вчерашний удар не заставил вас снова потерять память.
— Но вчера же я не терял сознание! А упал скорее от усталости, нежели от наезда…
— А потом? — любопытствовала Лали. — Как потом развивались события?
— Плохо. Я все никак не мог взять в толк, почему я нахожусь в доме этих старых дев и как случилось, что меня, сразу после происшествия, не отвезли в Гильдо. Я захотел немедленно уехать. Тогда Леони устроила скандал, кричала, что я неблагодарный и бесчестный… Слава богу, в это время вернулась мадемуазель Луиза и попыталась навести порядок. Она была рада, что я выздоровел, и не понимала, почему я не могу ехать домой. Она говорила, что будет только лучше, если я снова начну жить прежней жизнью, увижу свой дом и верных слуг. От этого моя благодарность к сестрам не становилась меньше, но Леони и слышать ничего не желала! Стало понятно, что она будет всячески противодействовать моему отъезду. По ее словам, мы были помолвлены и уехать из Планкоэ я могу только под руку с ней, новой баронессой де Фужерей. Сбить ее с этой мысли было невозможно. Несмотря на протесты Луизы, она заперла меня в комнате и унесла ключ. Ночью она спрятала мою одежду…
— Но, в конце концов, мадемуазель Луиза ведь здравомыслящая женщина и к тому же очень энергичная, так неужели она не могла призвать сестру к порядку?
— Увы, нет… Леони стала ее шантажировать, угрожая, что выдаст ее властям как курьера принцев и конспираторшу, если та будет ее уговаривать отпустить меня домой…
Эти слова были встречены всеобщим возгласом: «Ох!»
— Судя по всему, бедняжка совсем лишилась рассудка! — рассудила Лаура.
— Может быть, и нет, — задумчиво возразила Лали. — Как мне поведала ее сестрица после того, как они вас нашли, бедная Леони влюблена в вас с ранней молодости. А тут обстоятельства позволили ей заполучить вас. Целых четыре года она жила иллюзией, что вы и она — семейная пара. Но вдруг все рушится, вы обретаете память, и ее мечта повержена. Надеюсь, вы проявили достаточно благодарности?
— Ну разумеется. Я всегда испытывал к ней дружеские чувства, но не более того. И, насколько мне помнится, я никогда не давал ей понять, что наши отношения могли бы быть иными.
— Никто вас и не обвиняет, но эта бедная женщина — типичный пример человека, принимающего желаемое за действительное. Но как же в таком случае удалось вам бежать?
— О, это целое приключение! Видя, что мы не сможем прийти к согласию, я по совету Луизы сделал вид, что смирился. Много раз я пытался объяснить Леони, что дворянин не может связать себя семейными узами в одночасье, что мы с ней должны были вести себя достойно. А для этого мне, как и ей самой, необходимо обрести вновь свободу, дабы как следует все обдумать и подготовить свой дом к появлению новой хозяйки, раз уж речь шла о женитьбе. Мне был отвратителен этот обман, но одна мысль о том, что я рискую по гроб жизни оказаться в заточении с такой тюремщицей, была для меня непереносима, как, кстати, и идея жениться на ней. К несчастью, она уже не воспринимала доводов разума. Она говорила, что откроет дверь только в том случае, если наш союз будет освящен служителем церкви, да не каким-нибудь протестантом, а настоящим, а их ведь в Планкоэ развелось видимо-невидимо, они там попрятались в годы террора. После чего я получил бы право заниматься своими делами и ехать обустраивать Фужерей, готовя его к прибытию своей супруги. Видя, что Леони не поддается уговорам, мы решили какое-то время подождать. Луиза тем временем прекратила свою подпольную деятельность. Она нашла себе замену, сожгла кое-какие мосты и устроила так, что даже если бы ее и выдали, то никто бы не пострадал. А потом мы решили, что я прикинусь больным, чтобы оставаться в постели. Я уже болел раза два за эти четыре года и знал, что Леони тут же станет моей сиделкой. Но, пока я днем спал, она иногда выходила за покупками. Само собой, не забывая при этом запирать дверь и уносить с собой ключ. И вот позавчера ближе к вечеру она вышла за лекарством, которое никак не могла найти дома. Понятно почему… Луиза же якобы пошла в гости к какой-то родственнице. Когда она увидела, что Леони ушла из дома, то быстро вернулась, приставила лестницу к моему окну, я и спустился… прошу простить за подробность, в одной рубашке! А на улице холод! Но она уже отнесла под навес одежду, в которой вы меня видели. Я оделся и взял корзинку с зимними грушами из сарая.
140 
