144 
— Матюрина, успокойтесь! Мадемуазель просто хочет убедиться, что господина Фужерея здесь нет.
— Да что ему тут делать! — заворчала Матюрина. — Он же был у этой дамы…
— Мы тоже так думали, Матюрина, но оказывается, его уже там нет. Подайте мне фонарь, мы спустимся в подвалы.
Не выпуская из рук сковороду, Матюрина согнулась пополам от приступа дикого хохота, что показался Лауре дуновением свежего ветерка, но смех вдруг разом оборвался:
— Я пойду с вами!
Зажав свою посудину под мышкой, она зажгла фонарь, чтобы передать его Лауре, а потом перехватила сковороду покрепче.
— Смеяться надо во всеоружии! — пробормотала она.
Но Леони нисколько не трогали подобные аргументы, и вся компания начала бродить по подвалам, где, разумеется, кроме нескольких полных и горы пустых бутылок да коллекции паутины, не нашла ничего.
— Для нас несвойственно селить сюда гостей, — заметила Лаура.
Помимо своей воли, она испытывала сочувствие к этой женщине. Наверное, та была жутко несчастна, и можно было предположить, что от горя она совсем потеряла рассудок. Наконец нервы Леони не выдержали, она разрыдалась и бросилась вверх по лестнице, бросив бесполезное оружие на пол. Лаура подняла его и поспешила за ней, но когда она добралась до вестибюля, то увидела, что дверь на улицу широко распахнута и от сильного сквозняка трепещут на стенах гобелены. Положив пистолет на сундук, она выбежала из дома. В середине дня на улице было полно народу, и многие здоровались с ней. Она отвечала невпопад, уверенная, что ее странная гостья уже исчезла из виду. Но вдруг неподалеку от собора Лаура все-таки заметила ее. Та о чем-то говорила с какой-то женщиной. Лауре был виден лишь чепец и черный капюшон. Она хотела подойти поближе, но мадемуазель де Вильне заметила ее и с сердитым видом ушла, увлекая за собой собеседницу. Они затерялись на узкой улице, скрытые телегой с дровами, силившейся развернуться посреди дороги. Лаура в раздумье вернулась домой…
На следующий день вернулся Жуан, довольный приемом, оказанным Фужерею в его собственном доме. Несмотря на крутой характер хозяина, слуги любили его, вдобавок каждый в доме жалел Фужерея за свалившиеся на него несчастья. И когда, чуть позже, он сам заехал с визитом благодарности к ним домой, Лаура поняла, что вот теперь он наконец-то окончательно стал самим собой. Ей даже показалось забавным, что он чрезмерно восхищался Лали, как будто питал к ней слабость…
Через несколько дней после Масленицы Лаура вновь занялась проектом возрождения Комера и поехала в Динан, где без всякого труда отыскала господина Лебихана. Это был пожилой уже человек, но все еще деятельный, и как только она проявила некоторое терпение, так сразу же нашла с ним общий язык. В тот момент он ремонтировал дом мэра города, да и других заказов хватало, но, питая особую слабость к средневековым строениям, Лебихан с удовольствием согласился отстраивать маленький замок в Броселианде и пообещал наведаться туда к началу апреля.
— Мы поедем вместе, — предложила довольная Лаура. — Просто дайте мне знать, когда будете готовы…
Возвращаясь в Сен-Мало, она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Перспектива снова поселиться у пруда феи Вивианы, забрать туда Лали и особенно Элизабет наполняла ее сердце поистине детской радостью. Девочка узнает все сказки волшебного леса, известные в подробностях сторожам — Лекальвезам, свято хранившим их в памяти. С удивительным незабываемым мастерством они умели сочетать их со старинными христианскими преданиями… Одним словом, по дороге домой Лаура витала в облаках.
Тем больнее оказался возврат в настоящее, как будто она стукнулась лбом о гранитные стены корсарского города. В дом Лодренов пришла беда. Лежа ничком на ступенях лестницы и проливая потоки слез, Бина безутешно рыдала. Она уткнула голову в складки платья и не отвечала на тревожные расспросы Лауры. Подле нее, прямая как палка, с пустыми глазами, замерла Лали. Но, увидев вошедшую Лауру, она тут же пришла в себя и схватила ее в объятия, чтобы хоть немного смягчить страшную весть: Элизабет исчезла.
Это был базарный день, стояла хорошая погода, и Матюрина с Биной взяли девочку с собой на рынок. Она обожала эти походы, в которых чувствовала себя объектом всеобщего внимания: все наперебой бросались побаловать ее. То яблочко дадут, то кусочек пирога, то конфетку, а то и цветочек, когда было время цветов. Она ведь была такой хорошенькой, а ее улыбка и ямочки на круглых щечках никого не могли оставить равнодушным. Жители города, несмотря на ее туманное происхождение, полюбили ее.
144 
