Последние отзывы

  83  

Со своего наблюдательного поста женщинам было видно, что первым делом были отворены деревянные ставни, превращавшие камеру Марии-Терезии в нечто подобное темной могиле. А потом, 28 июня, около пяти часов пополудни, произошло то, о чем они могли только мечтать: на пороге темницы, поддерживаемая мадам де Шантерен, показалась сама принцесса. Она вышла за порог, который не переступала вот уже три года, и сердце Лауры готово было выпрыгнуть из груди: годы заключения нисколько ее не испортили, она была все такой же, самой прекрасной девушкой на свете.

Одетая в хорошенькое платье из зеленого шелка — еще бы, ведь предательский черный цвет был сурово изгнан из ее гардероба, — в наброшенной на плечи белой муслиновой косынке, великолепные вьющиеся волосы цвета платины, доходящие до середины спины, были украшены зеленой лентой. От матери она унаследовала грацию, огромные голубые глаза и нежный цвет лица, «неподвластный тени» ^[54].

На мгновение она остановилась, словно ослепленная ярким солнцем и лазурной голубизной неба: она смотрела и смотрела, как будто видела все это впервые в жизни. В бинокль, который привезла мадам Клери, возвратясь в Тампль, Лаура могла видеть, что руки ее слегка дрожали, по крайней мере та, которая была свободна. Другой рукой она держала под руку свою спутницу. Было очевидно, что Мария-Терезия была очень взволнована. Мадам де Шантерен, впрочем, тоже. Было ясно, что она окружала девушку трогательной заботой. Внезапно Лаура с Луизой обнаружили, что не одни они наслаждаются красотой и важностью этого момента: во всех окнах ротонды и окружающих Тампль домов виднелись лица наблюдающих. И вдруг грянуло дружное «Виват!», которое с радостью подхватили обе женщины.

Счастливая улыбка озарила почти детское лицо, и, не отходя от своей компаньонки, чью руку она взяла в свою, Ее Королевское Высочество присела в глубоком реверансе в знак благодарности всем, кто с такой непосредственностью ее приветствовал.

Еще немного, и могло бы показаться, что присутствующие оказались в Версале: зрители почувствовали небывалый кураж — какое счастье, что это чудесное дитя, единственную надежду на продолжение рода Людовика XVI и Марии-Антуанетты, все-таки удалось вызволить из заточения! Простые парижане были растроганы: они уже любили эту принцессу. Да, это был благословенный день, когда она вышла из тюрьмы в первый раз, он как будто расцветился надеждой…

Они и не знали, что в это самое время в Бретани разыгрывалась страшная драма. По приказу графа д'Артуа, мечтавшего атаковать Республику, три тысячи пятьсот эмигрантов несколько дней назад погрузились на корабли под командованием сэра Джона Уоррена. В числе их военачальников были граф де Пюизэ, последний комендант Тюильри вплоть до 10 августа, маркиз д'Эрвильи и граф Сомбрей, но принца с ними не было. Англичане предоставили все: суда, деньги, оружие, но не дали ни одного солдата. Высадка предполагалась в бухте Киберон, и там же было назначено воссоединение с шуанами из Морбиана, предводителями которых были шевалье де Тинтеньяка и знаменитого Жоржа Кадудаля ^[55]. Вначале все шло хорошо: высадка произошла за день до того, как Ее Высочество вновь увидела солнечный свет. В тот же день был занят киберонский порт. Шуаны тем временем успешно атаковали Орэ и взяли городок. Гош ^[56]и Синие сидели в Ване. И вот тогда предательство одной женщины, Луизы де Понбеланже, супруги эмигранта и любовницы Гоша, решило дело: по ложному донесению Кадудаль был отправлен в противоположный конец залива Морбиан, в то время как Гош выступил на Киберон, где атаковал армию эмигрантов, защищавшую самую узкую часть полуострова в Форте Пентьевре. Гош так и не дал им выйти из этой западни и прорваться на Ренн, где к ним присоединился бы весь край.

После маршей и контрмаршей заключительное сражение состоялось 17 июля и оказалось смертельным для эмигрантов. Напрасно Пюизэ, вернувшись на борт корабля, умолял Уоррена вмешаться: тот разрешил открыть огонь только одному своему фрегату, но в гуще сражения под его прицелом роялистов погибло столько же, сколько и республиканцев. После этого флот покинул место сражения… 21 июля Сомбрей сдался Гошу, поверив его слову даровать жизнь пленным. И около Шартрез д'Орэ, в месте, которое позднее будет названо «полем мучеников», начался кошмар: Гош счел за лучшее удалиться, и все пленные, даже раненые, погибли под пулями. Позорная бойня! Но граф д'Артуа даже не посчитал нужным выехать из Англии. Ему ведь обещали преподнести на блюдечке Бретань, а то и всю Францию целиком!

  83