27 
Она вспомнила, как ворчала ее сестра: важные экзамены всегда приходятся на летнее время, причем на самую жару. Сейчас Лу, наверное, готовится к годовым экзаменам в университете.
Мэгги беззвучно вздохнула, солнце для нее мгновенно померкло. Ах, если бы Лу не была так далеко! Новая жизнь и новые друзья совсем закружили ей голову, а Мэгги так нужно поговорить с ней о наболевшем… Никому другому она не могла этого сказать, а матери — особенно…
Она уже пробовала намекнуть о растущей тревоге в письмах, но, очевидно, выразилась недостаточно ясно, потому что Лу ее не поняла и попыталась лишь подбодрить.
«Я знаю, тебе нелегко, Мэгс, — писала она. — И никто не сможет заменить нам папу. Но мама теперь счастлива, и нам следует порадоваться за нее, быть к ней снисходительнее. Кроме того, ты скоро уедешь в колледж».
Скоро, да не очень, подумала Мэгги, и по ее спине, несмотря на жару, пробежал холодок.
Снова и снова спрашивала она себя, не фантазирует ли, не напрасны ли ее опасения. Возможно, Лесли Форестер сам толком не знает, как себя вести в новой для него роли отчима, а может, он просто чересчур усердствует, стремясь совладать с неловкой ситуацией.
Но ведь, когда рядом мать, он ведет себя совсем по-другому, размышляла Мэгги, вонзая ногти в ладони. А когда он застает ее одну? Это случалось чаще, чем хотелось бы, и Мэгги начинала думать, что он намеренно ищет с ней встреч.
Ей не нравился неотрывный, немигающий взгляд его серых водянистых глаз, всегда устремленных на ее едва наметившуюся грудь и худенькие бедра. Она дрожала от отвращения, когда он при каждом удобном случае прикасался к ней, протискиваясь мимо нее в тесной кухне, опускал руку ей на плечо или хлопал по спине. Обычно это были всего лишь незначащие, родственные знаки внимания, но порой его рука задерживалась дольше, чем следовало.
Но хуже всего были его поцелуи — влажные, сочные, и целил он все чаще в ее рот, а не в щеку или в лоб, как поначалу.
Может быть, я несправедлива к нему, грустно думала она. Ведь Лесли мне никогда не нравился, с того самого дня, как мама в первый раз привела его в наш дом и сказала, что обручена с ним. Мне бы следовало порадоваться за нее, и я бы хотела, чтобы она была счастлива. Дело не в отчиме, не это меня отталкивает. Дело в самом Лесли.
Она взяла книгу и уставилась в страницу, но слова сонно прыгали перед ее глазами, и через одну-две минуты она вздохнула и опустила голову. Слишком много усилий ей придется в этот вечер приложить, чтобы прочесть это, решила она, закрывая глаза.
Внезапно она очнулась, не понимая, что ее потревожило. Спросонья поверила голову и, увидев перед собой полные, покрытые золотистым пушком мужские ноги, замерла в напряжении.
— Так вот чем занята малышка Маргарет вместо того, чтобы учиться, — сказал Лесли пожалуй, чересчур весело. — Что ж, на тебя приятно посмотреть.
Мэгги с трудом заставила себя говорить спокойно:
— А разве вы не работаете сегодня, мистер Форестер? Что вы здесь делаете?
— У меня на сегодня была назначена пара деловых встреч, но они не состоялись, вот я и решил побыть дома. А к вам заскочил узнать, не хочет ли твоя мама прокатиться на пляж.
Ложь, пронеслось у Мэгги в голове. Он прекрасно знает, что мать уехала в Лондон за покупками. Мэгги слышала, как они говорили об этом.
— Вы, вероятно, забыли, что мама вернется только к пяти часам. Жаль, что мне пришлось напоминать вам об этом. Я передам ей, что вы заходили, — коротко ответила она. Больше всего ей сейчас хотелось застегнуть лифчик, но бретели запутались под ней, и она понимала, что высвободить их, не раскрывшись, ей не удастся.
— Пожалуй, я ее подожду. Здесь так хорошо. — Лесли плюхнулся на траву. На нем были белые шорты, настолько тесные, что свешивался живот, и футболка с вышитым на кармане названием фирмы-производителя.
— Я очень занята, мистер Форестер. Я рассчитывала сегодня побыть одна.
— Да уж, вид у тебя и впрямь занятой, — осклабился он. У него были отменной белизны зубы, и он демонстрировал их при каждом удобном случае. — У тебя аж спина покраснела. Дай-ка я намажу тебя маслом. — Он полез за бутылкой.
— Спасибо, не стоит. — Ее голос слегка задрожал. — Я сама.
— Не лишай меня удовольствия. — Он прыснул на ладонь немного масла и начал втирать в ее голую спину.
Мэгги терпела, скрежеща зубами, пока толстая короткопалая рука ерзала по ее спине.
— Давай я намажу и все остальное. — Он ловко нырнул пальцем под резинку ее бикини.
27 
