Глава 9

Лето, словно роскошный цветок, постепенно увяло, и началась пора листопада. Когда в северных лесах уже во всю свирепствовал порывистый осенний ветер, срывая последнюю листву с полуголых деревьев и готовя землю к приходу жестоких холодов, под небом юга, где господствовал более мягкий климат, в столице Империи дули совсем другие ветра, сгущая тучи над головой Марка Аррия Юлиана-младшего, бывшего раба Эндимиона. Эти последние, омытые кровью дни правления Нерона сулили ему потерю всего, что он так неожиданно обрел десять лет назад. Ему грозил суд, обвинение в измене, гибель всей его семьи и собственная позорная смерть.

Первые дни юного Марка, проведенные в особняке на Эсквилинском холме, были исполнены для него такого восторга, который, пожалуй, мог испытать только слепой человек, внезапно обретший зрение. Эндимион получил теперь доступ к тому, о чем всегда мечтал, — в его распоряжении были отныне целые библиотеки, наполненные трудами философов разных школ, любые книгохранилища и читальные залы города, не говоря уже о знаменитой, обширной библиотеке его отца. Он глотал с наслаждением изголодавшегося человека книгу за книгой, знакомясь со многими новыми науками — начатками геометрии и гармонии, теориями халдейских астрономов, историей великих народов, начиная с древнейших мифических времен. Он уходил с головой в такие специальные науки, как законы архитектурной симметрии, искусство авгуров, учение о закономерностях расположения храмовых построек, форумов, а также об устройстве акустических эффектов в театре. Он знал теперь наизусть целые куски из произведений греческих и латинских поэтов, и вместе с тем мог часами цитировать какой-нибудь труд по военному искусству, трактующий о различных тонкостях ведения боевых действий — от военных хитростей до регулировки катапульты. Когда он подрос и превратился в юношу, он смог отправиться в Афинскую Академию, чтобы прослушать лекции величайших поэтов своего времени, последователей Платона и Эпикура. После этого он поехал в Александрию, чтобы изучить там анатомию человека и получить углубленные познания в области тайных наук, связанных с культами луны и звезд. Возвратившись домой, Марк засел за изучение римского гражданского права, поскольку в обществе считалось, что для продвижения по служебной лестнице государственному чиновнику требовались знания профессионального адвоката. С этой же целью Марк посещал самую знаменитую в городе школу риторики, где его речи получили столь высокую оценку, что даже учителя из других, соперничающих, школ приходили послушать его. Когда Марку исполнился двадцать один год, его трактат, направленный против материалистического учения философа Демокрита, был зачитан во Дворце Императоров в присутствии самого Нерона и получил распространение среди учащихся школ, изучающих естественные науки. Все его учителя и наставники в один голос заявляли, что он обладает потрясающей памятью, необычайной работоспособностью и блестящим умом, так что к двадцати пяти годам Марк был уже столь же знаменит своей ученостью, как Сенека в свои молодые годы.

Почти все это время Марк Аррий Юлиан-старший провел вдали от дома, занимая пост Военного Правителя в крепости Могонтиак в Верхней Геомании, и Диокл, управитель усадьбы, который заботливо присматривал за мальчиком, регулярно писал отцу об его успехах. Когда Марк превратился в юношу, письма Диокла стали пестреть перечислением различных опасных выходок юного Юлиана: он устраивал у себя чтения трудов философов, запрещенных Императором или отправленных им в ссылку, его посещал также «подлый люд из самых низких слоев общества, который он называл своими друзьями». Марк, как подозревал Диокл, состоял кроме того в связи с наложницей одного из самых влиятельных военачальников Империи, вольноотпущенницей, женщиной зрелых лет, которая была значительно старше юноши и славилась своим умом и ученостью намного больше, чем своей красотой. «Да как он может без омерзения смотреть на столь вульгарную особу, — жаловался Диокл, — будучи помолвленным с Юниллой, целомудреннейшей и прекраснейшей девушкой Рима?» «Марк, — писал в другом письме честный домоправитель, — по существу прогнал из дома своего наиболее знаменитого учителя, греческого историка Архия, который был оскорблен словами юноши о том, что бог этого славного ученого мужа — Александр Македонский — был будто бы никем иным, как в высшей степени удачливым убийцей и вором. Кроме того мальчик привел в ярость другого учителя, филолога Антигоноса, доказывая ему, что грубые варварские языки народов Галлии и диких племен Германии по своей форме родственны латинскому языку!»

  130