22 
О, их гораздо больше! И самый худший из них – после нее Джеймс спал с другой женщиной.
– Ты вынудил меня согласиться на брак, который мне не нужен. Это изъян?
– Точно!
– И еще носки…
Он озадаченно нахмурился.
– Не понял.
– Твои носки. Они просто ужасны.
– Это обычные черные носки… – начал Джеймс, но потом вспомнил, как Лейла потребовала снять их с такой строгостью, будто была готова взять в руки хлыст.
Да, пожалуй, они действительно кое-что друг о друге не знают.
– То есть ты предпочитаешь, чтобы я ходил босиком и в халате? – Он стянул носки и бросил их на пол. – Так лучше?
– Лучше и быть не может!
– Какая драма. – Джеймс зевнул.
– Я собираюсь принять ванну, – объявила Лейла.
Это единственное место, где можно спрятаться от него.
Она пустила воду и присела на край ванны. Надо было обдумать ситуацию. Джеймса беспокоит, что она может исчезнуть, что ее родители могут приехать за ней и силой увезти в Шурхаади. Он представить себе не может, насколько она нежеланна. И как стыдно ей признаться в этом.
Нужно доказать, что ему не обязательно жениться на ней, решила Лейла. Она сама позаботится и о себе, и о ребенке.
Странно, что Джеймс вообще захотел в этом участвовать. Ей казалось, что он будет только рад переложить все на ее плечи.
Он не переставал удивлять Лейлу.
Когда она вышла из ванной, завернувшись в мягкий длинный халат, Джеймс уже разделся. Его костюм висел на стуле, но вместо того, чтобы лечь на кровать, он взял плед и устроился на диване.
– Спасибо, – сухо поблагодарила Лейла, однако ответа не последовало.
Вздохнув с облегчением, она скользнула в постель и приказала себе не спать.
Джеймс не смыкал глаз с того момента, как узнал, что может стать отцом. Сегодняшний день выдался просто сумасшедшим – он в режиме цейтнота пытался организовать эффектное предложение руки и сердца. Как только Лейла ушла в ванную, он разделся и, поставив будильник на шесть часов, мгновенно уснул.
Джеймс не слышал, как Лейла вышла из ванной. Он не слышал, как она холодно поблагодарила его за то, что он позволил ей спать одной. Зато ее сдавленный плач разбудил его.
Джеймс открыл глаза. Это были самые жалобные звуки, которые ему доводилось когда-либо слышать. Плач был негромким, но его наполняла такая горечь, что у Джеймса сжалось сердце.
Он засунул голову под подушку. Уж лучше бы она скрипела зубами!
– Лейла… – Не выдержав, Джеймс подошел к кровати.
Но она не просыпалась, продолжая плакать. Тогда он лег рядом и начал гладить ее по плечу. Наконец она повернулась, он обнял ее, и плач прекратился.
Джеймс лежал без сна, в городе, который никогда не спит, и думал, как утром объяснить Лейле, почему он здесь оказался.
Ее никто никогда не пытался успокоить. Ни разу.
Никто не прерывал ее рыдания. Никто не обнимал ее, когда она плакала.
За исключением Жасмин, за чьи редкие объятия приходилось так или иначе расплачиваться, ее вообще никогда не обнимали.
Это было так непривычно. Так нереально. Так приятно. Даже приятнее, чем скользящая по коже шелковая пижама.
Лейла проснулась, прижимаясь щекой к обнаженной груди Джеймса. Его руки обнимали ее. Как бы она его ни ненавидела, она всегда будет ему благодарна за то, что узнала целительную силу объятий.
– Я плакала? – спросила растерянная Лейла.
– Да, – сказал Джеймс. Он ощущал жар ее кожи на своей груди. – В конце концов, мне пришлось подойти к тебе. Но, как видишь, я лежу на одеяле.
Ему хотелось сказать, что он замерз, или придумать еще какой-нибудь повод и укрыться одеялом, чтобы она не заметила его эрекцию.
Лейла, однако, не обратила на это внимания. На нее опять накатила утренняя тошнота. Ей пришлось вскочить и броситься в туалет. Она едва успела закрыть за собой дверь.
– А ты, оказывается, довольно шумная соседка, – заявил Джеймс, когда она вернулась в спальню.
Лейла смущенно улыбнулась. И все же она была благодарна ему. Он не стал замалчивать ее состояние, а, наоборот, констатировал его. Но пока она отсутствовала, он успел забраться под одеяло.
– А ты, я вижу, не терял время зря, – сказала она укоризненно. – Уже устроился.
Джеймс улыбнулся:
– Еще я успел заказать завтрак, и было бы неплохо, если бы горничная увидела нас счастливыми и влюбленными. Или это вызовет у тебя очередной приступ тошноты?
– Когда я поем, буду чувствовать себя лучше.
– И часто у тебя это бывает? – спросил он с любопытством.
22 
