22 
— Вы прощены.
— С этого момента я буду обращаться уважительно с твоими личными вещами.
Она криво улыбнулась.
— У меня не особенно много личных вещей, разве что две сотни комнатных орхидей.
Его руки переместились на её плечи, играя с лямками её сорочки.
— Ты хочешь забрать их все из Гэмпшира?
— Не думаю, что для них всех найдётся место.
— Я найду способ, чтобы ты смогла держать их здесь.
— Разумеется… — его пальцы рисовали круги на её плече, нежно соблазняя. — Я намерен обеспечить тебя всем необходимым, чтобы ты была счастлива. Орхидеи… книги… шёлкопрядильная фабрика, выпускающая чулки только для тебя.
Смех застрял у неё в горле, а пульс участился от его неторопливой ласки.
— Пожалуйста, не покупайте для меня шёлкопрядильную фабрику.
— Вообще-то, она у меня уже есть. В Уитчёрче.
Он склонился, чтобы поцеловать бледный изгиб её плеча лёгким прикосновением рта, таким же тёплым и невесомым, как солнечный свет.
— Как-нибудь я возьму тебя с собой, если хочешь. Грандиозное зрелище: вереница огромных машин, скручивающих шёлк-сырец в нити тоньше, чем пряди твоих волос.
— Я бы хотела на это посмотреть! — воскликнула она, и её неподдельный интерес заставил его улыбнуться.
— Значит решено.
Он пропустил сквозь пальцы её распущенные светлые локоны.
— У тебя не будет недостатка в лентах и чулках, cariad.
Укладывая её в кровать, он потянулся под сорочкой к поясу её панталон.
Хелен напряглась, вцепившись в его руки.
— Я очень застенчива, — прошептала она.
Его губы нежно блуждали около её уха.
— И как же застенчивые женщины предпочитают, чтобы с них снимали панталоны? Быстро или медленно?
— Быстро… Я думаю.
Не успела она сделать и следующего вдоха, как её панталоны оказались стянуты вниз и немедленно отброшены прочь, а по обнажённым бёдрам побежали мурашки.
Рис встал и начал развязывать свой галстук. Поняв, что он собирается раздеться прямо у неё на глазах, она скользнула под простыни и стёганое пуховое одеяло, резко натянув их до самых ключиц. Кровать была мягкой и чистой, с ароматом сухой стиральной соды, этот запах успокаивал её, напоминая о Приорате Эверсби. Она неподвижно уставилась в камин, замечая все движения Риса боковым зрением. Он расстёгивал воротничок и манжеты, и вскоре отбросил жилет и рубашку в сторону.
— Смотри, если хочешь, — как бы между прочим сказал он. — В отличие от тебя, я не застенчив.
Подтягивая простыни ещё выше к самой шее, Хелен рискнула робко взглянуть на него… и уже не смогла отвести глаз.
Рис представлял собой великолепное зрелище, на нём были только штаны, подтяжки свободно свисали вдоль стройных бёдер. Его торс выглядел необыкновенно крепким, словно был пришит к костям с помощью стальных нитей. Казалось, он чувствовал себя совершенно свободно полураздетым. Рис сел на край кровати и начал снимать ботинки. На его спине были сплошные мышцы, их контуры так чётко вырисовывались на загорелой коже, что та блестела словно отполированная. Когда он встал и повернулся к Хелен, она удивлённо моргнула, увидев, что на его широкой груди абсолютно нет волос.
Зачастую, когда её брат Тео беззаботно разгуливал по Приорату Эверсби в халате, на верхней части его груди виднелись жёсткие завитки. И когда младшего брата Девона укладывали в постель после переохлаждения, Хелен заметила, что у него тоже был волосатый торс. Она предполагала, что все мужчины в этом плане были одинаковы.
— Ты… гладкий, — вымолвила она, её лицо пылало.
Он едва улыбнулся.
— Это фамильная черта Уинтерборнов. Мои отец и дядя были такими же. — Рис начал расстёгивать брюки, и Хелен тут же отвела глаза. — В мои подростковые годы иметь оголённый торс, словно у мальчишки, в то время как остальные в моём возрасте отращивали настоящий ковёр, было сущим проклятием, — продолжил он печально. — Мои друзья, конечно, насмехались и дразнили меня практически до полусмерти. Одно время у меня было прозвище «барсук».
— Барсук? — повторила Хелен озадаченно.
— Ты когда-нибудь слышала выражение: «Лысый, как барсучья задница»? Нет? Длинные щетинки на кисточке для бритья берутся с области под барсучьим хвостом. Ходила шутка, что у большинства барсуков в Англии, зад полностью выщипан.
— Очень жестоко с их стороны, — возмутилась Хелен.
Рис усмехнулся.
— Таковы мальчишки. Поверь мне, я вёл себя не лучше. Когда я вырос достаточно большим, чтобы поколотить их, они уже не осмеливались вымолвить ни слова.
22 
