12 
Фиби еще никогда не встречала никого, похожего на Тони. До того, как он приехал, она чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Она сильно расстроилась, узнав, что девушки окрестили ее «несчастной Фиби» и подсмеивались над ней. Порою Фиби задумывалась, а не жалела ли Тиффани вообще, что пригласила ее. Во всяком случае, хозяйка не тратила на нее много времени, а в доме, практически лишенном книг, Фиби зачастую терялась, не находя себе дела.
Случайно на столике в оранжерее она обнаружила шахматы, искусно сделанные из оникса и слоновой кости, и стала играть сама с собой.
Однажды, когда она склонилась над шахматной доской, думая о том, как бы найти предлог уехать отсюда поскорее, чей–то голос над ней вкрадчиво произнес:
– Бог мой, глазам своим не верю! Наконец–то вижу женщину, способную мыслить.
Фиби испуганно обернулась и увидела улыбающегося Тони Кетери.
– Кажется, черные безнадежно проигрывают, – продолжал он, подвигая кресло и усаживаясь напротив. – Давай посмотрим, что тут можно сделать.
К тому времени, когда партия была сыграна, Фиби с открытым ртом уже внимала каждому его слову.
Вечером за ужином он сидел рядом с ней, а после уговорил пойти с ним на танцы. Заметив
изумление на лицах других девушек, Фиби торжествовала.
Не такая уж я и несчастная, думала она, и радость переполняла ее.
Но все–таки было нечто, что заставляло ее нервничать. Ее сексуальный опыт, не считая нескольких поцелуев, был нулевым. Но Тони, как ни странно, и не решался ускорять развитие отношений между ними. Она была благодарна ему за подобную сдержанность, во всяком случае, сначала.
Когда он сообщил ей о предстоящем приеме, намечавшемся вечером в пятницу в одном из соседних поместий, в нескольких милях отсюда, она очень обрадовалась.
– Ты пойдешь со мной, правда? – спросил он взволнованно.
– Но я не приглашена и, кроме того, обещала быть дома в выходные.
– Дорогая, сделай это ради меня! Позвони домой. Скажи, что останешься еще на несколько дней. – Он положил руку ей на шею под тяжелый водопад волос и очень нежно, так, что ее тело затрепетало от наслаждения, погладил изящный изгиб. Затем прижал губы к ее уху и прошептал: – Я не хочу расставаться с тобой, дорогая.
На следующий день Фиби, придумав какой–то предлог, позвонила отцу, стараясь не замечать разочарования в его голосе.
На этом месте она всегда прерывала свои воспоминания.
Она верила, что Тони должен желать ее, а иначе зачем бы он проводил так много времени именно с ней? Но ласки, которые он дарил, были так мимолетны, что оставляли ее неудовлетворенной, страстно желающей чего–то большего.
Были у Фиби и другие причины для беспокойства: она с огорчением сознавала, что Тони уже видел все ее наряды.
Поэтому, когда Тиффани невзначай поинтересовалась, что она собирается надеть, Фиби честно сказала, что не знает. Через минуту она уже примеряла наряды в комнате Тиффани.
– Да, да, он явно в тебя влюблен! – Тиффани, развалившись на кровати, разглядывала приятельницу.
Фиби попыталась стянуть волосы на макушке, но они были такие густые и тяжелые, что тут же рассыпались.
Она вздохнула:
– Я так не думаю.
– Ерунда, он никогда не оставляет тебя одну!
– Действительно, не оставляет. Но относится ко мне так, словно я хрустальная и могу разбиться.
– Не относился бы, если бы увидел тебя одетой так, – хихикнула Тиффани.
– Но он не увидит!.. – Фиби старалась скрыть отчаяние.
– Конечно, увидит. – Тиффани села. – Понимаешь, твоя проблема в том, что ты излучаешь не те флюиды. Твоя манера одеваться и говорить, весь твой вид словно предостерегают: «Руки прочь!» И такие парни, как Тони, теряются. В пятницу ты подашь ему сигнал: «Я твоя». А я тебе помогу.
Фиби бросила на нее быстрый, чуть смущенный взгляд:
– Правда, Тифф? Просто вначале я думала… ну, что ты и Тони…
Тиффани засмеялась:
– Да ни за что! Мы слишком хорошо знаем друг друга. – Она с довольной улыбкой посмотрела на Фиби. – Доверься мне, и в пятницу ты его просто ошеломишь.
В пятницу вечером, глядя в зеркало, Фиби не могла поверить своим глазам. Ее волосы были упрятаны под здоровенный светлый парик, который Тиффани стащила из комнаты матери. Ее глаза казались отяжелевшими от краски, густо покрывавшей веки, а губы блестели от яркой вульгарно–красной помады.
– Ты похожа на Мадонну больше, чем она сама! – заметила Тиффани.
12 
