очень нудно 
25 
«… Вы меня, наверное, не помните, зато я помню вас! Семь лет назад мы познакомились в этом санатории! Вы называли меня Заяц, сделали мою фамилию прозвищем…»
И так далее…И все подробности того преступления, и даты, и фамилия…Конечно, ЧЕЛОВЕК давно сменил фамилию, потому что даже она напоминала ему о той страшной ночи, но ведь это можно легко выяснить…
ЧЕЛОВЕК зажмурился. Он уже видел себя на нарах и в кандалах…Неужели нет выхода? Неужели…
* * *
Мы с Сонькой бодро вышагивали по аллейке к морю. Я уже успела позавтракать, накормить остатками трапезы подругу, слетать на прием к терапевту и отказаться от всех процедур.
Эмму я оставила в лечебном корпусе — ей назначили кучу всяких анализов, а ей все было мало.
Утро было на удивление погожим. На небе ни облачка. Море, судя по спокойному плеску, не штормовое. Ветер ласковый. Солнце не палящее.
Вдруг Сонька больно схватила меня за руку и со словами «Прячемся» уволокла в кусты
— От кого? — спросила я, отмахиваясь от щекочущей нос ветки.
— Левка с Юркой где-то близко.
— Что-то я их не видела…
— Я тоже, но ты прислушайся!
Я прислушалась. Где-то вдали кто-то распевал «Раскинулось море широко…». Голос у певца был сильный, а слух плохой. Из чего можно было сделать вывод, что солирует Юра Зорин.
— И что нам теперь тут сидеть, пока они не пройдут? — буркнула я.
— Лучше пять минут потерпеть, чем потом весь день мучиться, — философски изрекла подруга.
На наше счастье Зорин с Блохиным не заставили нас долго сидеть в кустах — проплыли мимо нашего убежища, не прошло и трех минут. Когда пение затихло, мы вылезли из зарослей и припустили к морю.
Не успели добежать до набережной, как нас окликнули.
— Девушки! — кричал кто-то женским голосом. — Подождите!
Я обернулась. К нам на крейсерной скорости приближалась Катя. Она была к купальнике, парэо и соломенной шляпе.
— Вы на пляж? — запыхавшись, спросила она, подлетая к нам.
Мы подтвердили.
— Можно я с вами. А то Гуля на процедурах, а мне одной скучно.
— Присоединяйтесь, — вежливо улыбнулась Сонька.
Она присоединилась, и мы втроем спустились к морю. Сонька попыталась завести с новой подружкой светский разговор, но Катя отвечала односложно и невпопад. Она вообще была какой-то задумчивой и нервной, совсем не такой, какой я видела ее вчера.
— Что случилось? — участливо спросила я, когда мы расстелили полотенца.
— Вы знаете, с Гулей что-то не то, — сказала она после долгой паузы. — Я с ней уже неделю живу в одной комнате, я ее неплохо узнала, она спокойная, тихая, уравновешенная. Спит очень крепко. Но сегодня ночью… Она кричала! Слышали бы вы, как она страшно кричала! И бродила по комнате, как лунатик! А на утро не могла ничего вспомнить…
— У нее внеочередной приступ? — забеспокоилась я. Как-то не улыбается сидеть за столом с психической — вдруг вилкой пырнет, а потом забудет.
— Не знаю, — Катя поежилась. — Но определенно с ней что-то происходит! Она не в себе! Я думаю, может, она страхов Элькиных наслушалась, вот ее перемкнуло. Психика-то неустойчивая!
— Скорее всего, — поддакнула я. — У меня хоть и нормальная психика, но и мне приведения мерещились.
— Тем более что живем мы на двенадцатом этаже, как раз под той самой комнатой… — проблеяла оробевшая Сонька.
— Ой, девочки, я лучше под той комнатой буду спать… Или в самой комнате, честное слово, чем с Гулей Я ее боюсь! То, что призраки существуют, надо еще доказать, а вот то, что у Гули что-то с головой — ясно и без доказательств.
— Она же говорит, что неопасна, — попыталась успокоить ее я. — Да и не стали бы ненормальной путевку в санаторий давать…
— Знаешь, откуда она приехала? Из Деревни Каменки Кировской области. Думаешь, там есть хоть один компетентный психиатр?
— Тогда вам надо в администрацию пойти, — решительно сказала Сонька. — Попроситься в другой номер. Расскажите все. Они войдут в ваше положение.
— Боюсь, — прошептала Катя. — Вдруг Гуле это не понравиться.
— Конечно, не понравиться, но что же делать?
— Уеду я, наверное… Плевать на деньги, пусть пропадают…
— Перестаньте! — прикрикнула на нее Сонька. — Что за глупости! Надо что-то придумать…
— Ой! — непривычным басом ойкнула Катя. — Ой, мама!
— Что с вами? — испугалась я.
— Гуля идет!
Мы с Сонькой обернулись и увидели, как по лесенке спускается Гуля, собственной персоной. Видок у нее на самом деле был не очень: волосы растрепаны, под глазами синяки, а на щеках лихорадочный румянец.
25 
