39 
– В любом случае, – сказал Келгани, – чтобы принять решение, мы должны выслушать мнение Уочита.
– Ты всерьез полагаешь, что нам это необходимо? – усмехнулся Кинбакаб.
Келгани вздохнул. Он и сам прекрасно знал, что Уочит примет сторону сильнейшего. А в данной ситуации сильнее был, безусловно, Кинбакаб. Келгани хорошо справлялся с командованием на поле боя и с планированием военных операций, но в ведении абстрактных дискуссий он всегда пасовал. И нечего было даже думать о том, чтобы победить Кинбакаба в полемике. Что же касается Уочита, то для всех было загадкой, как он дослужился до аж-сула, учитывая, что даже участию в совещании он предпочел здоровый сон и сытный завтрак. Формально его мнение имело вес, но на практике ждать от него каких-то важных решений не приходилось.
В последней надежде Келгани взглянул на Тейта, который с самого утра не проронил ни слова:
– Тейт, а ты что скажешь?
– Скажу, что вы оба по-своему правы, – сказал он.
– Ишчелианцы… Вечно вы пытаетесь усидеть на двух стульях, – фыркнул Келгани, но тут же осекся, прекрасно понимая, что не стоит наживать себе врага в лице Зрящего.
– Что ж, значит решено, – подытожил Кинбакаб. – Суд над Ное состоится сегодня после завтрака на поляне.
Келгани побледнел от досады и раздражения, но вслух сказал:
– Как считаешь нужным. На этот раз пусть будет по-твоему. Ладно, если мы всё решили, прошу нас с Феруланом оставить на время.
Ольт поблагодарил командование за уделенное внимание и удалился. Пиная мелкие камешки, он брел к своей палатке, и на сердце у него было тяжело. Ольт знал, что поступил правильно, а правильные решения всегда приносили ему облегчение – особенно после долгих и мучительных раздумий. Но не в этот раз. Ольту казалось, что, выдав Ное, он стал предателем. И от этого чувства невозможно было спрятаться за военным кодексом и списками правил. Тем более, что Ное был не единственный, кто не подчинился. Но, – успокаивал себя Ольт, – именно действия Ное привели к возникновению наиболее опасной ситуации, именно Ное поставил под сомнение авторитет Ольта и подбивал команду к бунту. Однако, это не успокаивало. Оставалось только убеждать себя в том, что чувство сожаления – худшее, что может изобрести сознание, и не стоит этому чувству поддаваться.
Вскоре в поле зрения Ольта показались палатки с маркировкой АС-86. Его команда уже проснулась, и каждый занимался своими делами в ожидании завтрака. Тай делал зарядку, Сау проверял, в порядке ли бронекостюм, Зали сидела на земле, пристально вглядываясь в траву и время от времени занося что-то в тактический компьютер – видимо, наблюдала за насекомыми.
Из палатки, потягиваясь, вышел Ное. Выглядел он все ещё неважно – на повязке, прикрывающей глаз, расплылось алое пятно из-за открывшегося ночью кровотечения, левой рукой он все ещё старался не двигать, чтобы случайно не задеть рану. Но при всем этом выглядел достаточно бодрым и даже улыбался. Он пожелал всем доброго утра и, увидев приближающегося Ольта, приветственно вскинул руку. Тот скомкано ответил на приветствие, но поспешил опустить глаза, смутно опасаясь, что взгляд может выдать его мысли. Конечно, Ное в любом случае узнает о донесении командира, но больше всего Ольт боялся не этого. Он боялся, что Ное увидит, как Ольту стыдно за свой поступок.
Подойдя поближе к своим палаткам, он жестом подозвал Сау.
– Как себя чувствует Ное? – спросил Ольт как можно тише, чтобы его не услышали остальные.
– Почему бы тебе не задать этот вопрос ему самому?
– Мне интересно твое мнение, как врача. Насколько он поправился?
– Ну, не считая того, что глаз всё еще беспокоит его, можно считать, что он практически в порядке. Конечно, о полном выздоровлении пока речи не идет, но…
– Хорошо, это всё, что я хотел узнать, – оборвал его Ольт.
– Эй, вы идете завтракать? – крикнула Зали, оторвавшись от рассматривания насекомых. – Все уже пошли.
Ольт осмотрелся и понял, что вокруг действительно стало пусто. Только вдали виднелись спины странников, идущих по направлению к главной поляне. Не получив ответа, Зали поднялась с земли и, отряхнув бронекостюм, поспешила за остальными.
Ольт был не голоден. Сейчас ему казалось, что аппетит его покинул навсегда. Но также он знал, что это всего лишь нервы, и когда они улягутся, чувство голода вернется стоглавым чудищем. И случится это в самый неподходящий момент, когда вокруг на километры не будет ничего съестного. Поэтому он поплелся к поляне, стараясь думать о питательном завтраке, а не о том, что Ное предстоит предстать перед публичным судом из-за его донесения.
39 
