очень нудно 
65 
Бонанж, отделившись от стены, стоял теперь в угрожающей позе, как бы приготовившись к битве.
– Причины моего отъезда из Нового Орлеана не имеют отношения к делу и никак не связаны с моей семьей. Так что избавь Джулию от своих грязных предположений.
Элина продолжала, не обращая внимания на грозное выражение его лица:
– Возможно, тебе пришлось уехать из-за дуэли. Ты впервые совершил ошибку, убив кого-то, чья семья была слишком богата, чтобы ее игнорировать? Кто не был без гроша в кармане?
– Без гроша в кармане? У твоего Уоллеса было, по меньшей мере, две сотни долларов, когда я нашел его мертвым.
– Да, но это все, что он имел, и тебе это известно. Возможно, тогда, много лет назад, нашелся такой же, как он, тот, кого ты убил в первый раз.
На самом деле Элина совершенно не представляла себе, почему Рене уехал из Нового Орлеана. Но он никому ничего не сказал и уехал внезапно – видимо, неспроста. Скорее всего, совершив какое-то преступление. Ей удалось вывести его из себя, и Элина надеялась, что он проговорится и даст ей в руки козырь, который можно будет использовать против него.
Он подошел к ней. Девушка невольно попятилась, поскольку их разделял лишь тонкий кусок холста.
– Хочешь знать, почему я покинул Новый Орлеан? Дуэль тут ни при чем. Это было бы слишком просто. – Он повернулся и прошествовал к большой стеклянной двери, ведущей на террасу. – Нет, все было гораздо сложнее.
Наблюдая за ним, Элина не заметила, как уронила уголек на колени. С напускной небрежностью Бонанж облокотился о дверной косяк, но она чувствовала, как сильно он напряжен. Сама того не желая, она не могла оторвать глаз от его могучих ног, туго обтянутых кожаными брюками. Но тут же подумала, что надо сосредоточиться. А вдруг он проговорится? Он долго молчал, а когда заговорил, в голосе его звучали металлические нотки.
– Я уехал из Нового Орлеана потому, что мне стало невыносимо там оставаться. Ты вряд ли в это поверишь, поскольку склонна приписывать мне лишь самое плохое.
– Я так и знала, что тебе не нравилась жизнь, которую твоя сестра заставляла тебя вести, – проговорила она.
Бонанж посмотрел на нее через плечо, и его взгляд заставил ее задрожать.
– Нет, – решительно произнес он. – Ничего похожего. Он посмотрел во двор. Снаружи доносились крики работающих мужчин, веселый гомон детей.
– После смерти родителей Джулия и Филипп взяли меня под свою опеку, – продолжал он. – Полагаю, Луи все тебе рассказал. Проклятый бездельник не может держать язык за зубами. В то же время он креол до мозга костей, и я не стал ему говорить, почему покинул Новый Орлеан. Он все равно не понял бы. Ни один креол не понял бы. Да и ты не поймешь.
– Ты прав, – сказала Элина, надеясь узнать, почему все же он покинул Новый Орлеан. – Мне трудно понять, как может человек покинуть семью ради небольшого приключения. Впрочем, мужчины при первой же возможности готовы уйти от ответственности, пренебречь своими обязательствами. Мой отец поступал так, Алекс поступал так… и ты тоже…
Рене с трудом сдерживал ярость.
– Некоторые обстоятельства заставляют нас пересмотреть меру своей ответственности, критически оценить свое воспитание.
– Охотно допускаю, – сказала она с презрением. Чертыхнувшись, Бонанж повернулся к ней.
– Ты права, – процедил он сквозь зубы. – Я покинул мою сестру. Но у нее была своя семья, и она во мне не нуждалась.
– Видимо, ты не очень дорожил ею.
Он прищурился.
– Джулия самая прекрасная из всех известных мне креольских женщин.
Элина вновь обратилась к холсту и спокойно подняла уголек.
– Поэтому ты ее покинул.
– Нет, я покинул Новый Орлеан, – возразил Рене. Когда Элина снова стала рисовать, он продолжил:
– Я вырос в семье, которую нельзя назвать типичной. Мой отец был плантатором, выращивал сахарный тростник, но плантацией не очень интересовался. У нас, конечно, были рабы, но с ними хорошо обращались, никогда не били. Мой отец был противником жестких методов. И я воспринимал общество как одну большую семью. Рабы являлись как бы нашими детьми, и мы были к ним великодушны. Когда мне исполнилось шестнадцать, мой шурин представил меня Бернаруде Мариньи, одному из своих друзей. Бернар был гораздо старше меня, но мы сразу понравились друг другу. Он постоянно приглашал меня к себе на роскошные званые обеды и балы.
– Мариньи! – прошептала Элина с благоговейным трепетом. Отец однажды рассказывал о Мариньи из Нового Орлеана и о том, сколько золота тот потратил, чтобы достойно принять Луи Филиппа, герцога Шартрского. Элине стало не по себе, когда она представила, каким могуществом обладает Рене, имея таких друзей.
65 
