54 
— Джексон!
Его красивое посуровевшее лицо было испачкано сажей и грязью. Теперь он пристально посмотрел на нее.
И тогда она вспомнила, что обманула его.
Он знать не хотел ее. Она видела это по его глазам, и его ожесточенность убивала ее. Он вернулся, чтобы спасти ее, рисковал своей жизнью ради нее. Он готов был умереть за нее в этом чертовом сарае. Она все это видела своими глазами. Но он больше знать ее не хотел, потому что она не сказала ему о своих подозрениях насчет Джона Макбейна.
Джексон был слишком горд — он повернулся и медленно побрел к дому.
Ах, чтоб его! Рыдания душили ее. Но не может же она вот так дать ему уйти. В конце концов, это не только его дело. Тед так ничему и не научился. Никто не давал ему права самолично решать за двоих.
Она бросилась за ним, догнала и крепко к нему прижалась.
На мгновение он застыл.
— Я люблю тебя! — сквозь слезы закричала Джесс с мольбой в голосе. Он передернулся, когда ее пальцы дотронулись до места на плече, где его зацепила пуля. — Что бы я ни делала, я делала с целью спасти тебя. Неужели это ничего не значит?
Какое-то мгновение он внимательно изучал ее лицо.
— Я люблю тебя, — снова повторила Джесс. — И готова сделать все что угодно... Ну почему ты не хочешь понять, что я для тебя единственная подходящая женщина? Единственная...
Тед молчал, и это молчание становилось невыносимым. Оно длилось и длилось, и она ощущала, какого напряжения это ему стоило. Он взглянул на нее, и взгляд его был нежным, почти любящим.
— О, Бог ты мой, — пробормотал он.
У нее быстрее заколотилось сердце.
— Бог ты мой... — На его лице и в его глазах появилось выражение, от которого дыхание у нее остановилось. Медленно, осторожно он раскрыл свои объятия.
Джесс положила голову ему на грудь. Он прижал ее к себе, и она слышала, как бешено бьется его сердце — в унисон с ее. Его руки взъерошили ей волосы.
— О, Джексон, — всхлипнула Джесс, — не оставляй меня.
— Разве я могу? — В его голосе прозвучали новые, нежные интонации, которых она еще не слышала. Словно он смиренно уступал превосходящей силе. — Я тоже люблю тебя, — просто сказал он. — Да будет тебе известна правда, хотя я-то знаю, что от этого ты возомнишь о себе еще больше, чем раньше, а самомнение — худший из женских пороков. Я... я не могу больше с этим бороться, сколько ни пытался... Любовь — она во мне, у меня в потрохах. Мне тебя не перебороть. Мне и себя не перебороть. Ты мне нужна как воздух — со всем твоим упрямством, самомнением и жаждой командовать.
Джесс ревела, как самая заурядная баба.
— Когда Джон навел этот проклятый револьвер на тебя, я поняла, что, если он тебя убьет, я тоже умру, — всхлипывала она. — Ты часть меня.
— Я чувствовал то же, — подхватил Тед. — Ах ты, моя славная, неугомонная девочка... — Он приник к ней губами и, не выпуская из объятий, крепко поцеловал.
Наконец он разжал объятия. Наступило долгое радостное молчание.
Придет день, и Тед признается ей, что не ее вина в том, что любовь так трудно давалась ему. В детстве он буквально боготворил отца, а тот бросил его мать ради другой. И Тед считал, что он бросил и его. Даже когда отец вернулся, боль не прошла, а затаилась где-то в глубине. Подсознательно ему, вероятно, казалось правильнее думать о Джесс худшее, во всем винить ее...
— Где Лиззи? — прошептал Тед.
— Она в надежном месте — в подвале. И Кирк тоже вне опасности. Ты злишься, что я отпустила тебя, ничего не сказав о своих подозрениях?
— Сначала злился. Однако я натерпелся такого страха за тебя, что было уже не до того. Но все же: ничего глупее с твоей стороны придумать было нельзя... Может, когда я полностью приду в себя, тебе и попадет. Берегись!..
— Обещаю — отныне все делаю, как ты скажешь.
— Так я тебе и поверил!..
Она теснее прижалась к нему.
— Знаешь что? — Он приподнял ее подбородок.
— Что?
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Еще ни одна женщина не помогала мне так, как ты. Ты говорила, что наведешь здесь порядок за неделю, и надо же — так оно и есть! Должен признаться: до последнего момента я не понимал, кто мне нужен, какая женщина. Теперь понял — только ты. Я люблю тебя. И хочу жениться на тебе.
Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди от радости.
— Джексон, это правда?
— Солнышко, мне тебя жаль, — голос у него был мягким, теплым и нежным. — Ведь если я не возьму тебя, какой еще найдется дурак? Где найдешь другого безмозглого, упрямого и самолюбивого идиота, который решился бы связать свою судьбу с такой немыслимой женщиной, как ты? — (Губы ее дрогнули, а кровь забурлила, как кипящая в котле вода.) — Здесь с тобой и в самом деле никто не может соперничать.
54 
