27 
Доминиканец потянулся к шпаге, и альгуасилы тут же выставили вперед алебарды 14.
— Только попробуй!
Бруно попятился, хватанул ртом воздуха, и перед глазами полыхнуло. Он снова видел скроенные из человеческой плоти часы, но теперь в них были сразу две ведущие шестерни, и из-за этого часы дергались и тряслись.
— Спокойнее, сеньоры! — прозвенело сзади. — Спокойнее! Не доводите до греха.
Бруно тряхнул головой и обернулся. Это был настоятель бенедиктинского монастыря — сгорбленный седой старичок. Но вот сзади настоятеля стояли два десятка вооруженных и довольно решительно настроенных монахов.
— Бруно пойдет со мной, — положил ему руку на плечо настоятель.
Едва Австриец вышел из Сарагосы, устранить его стало попросту невозможно. На дороге его окружали только самые преданные офицеры, а назначенный для сбора лагерь неподалеку от Мадрида был оцеплен тройным караулом. Так что Томазо оставалось только сидеть в придорожной гостинице да подсчитывать стекающиеся к цветастой мавританской палатке Австрийца отряды.
Он смотрел на орущих богохульные песни солдат и думал, что вряд ли во всей этой армий есть хотя бы один человек, знающий, из-за чего, собственно, началась эта война.
Да, формальным поводом оставалась выпущенное королевой-матерью в обход кортеса «облегченное» мараведи.
«Боже, как же долго Папа сопротивлялся выпуску этой монеты! — вспомнил Томазо. — И ведь как чуял старик!»
Даже после совещания в Латеранском дворце римская курия сомневалась, а надо ли так рисковать. Но, увы, после того, как союзный флот протестантской Голландии и англиканской Британии в решающей битве начисто разгромил флоты Кастилии и Арагона, выбора у Папы не оставалось. Католикам нужен был флот, а для постройки новых кораблей нужны деньги, точнее, золото.
— Вы должны понимать, — сказал тогда Папа, — что стоит королеве-матери нарушить соглашение и выпустить эту облегченную монету, как дон Хуан Хосе Австрийский немедленно заявит свои права на престол.
Австриец — сводный брат юного Бурбона — вполне мог претендовать на трон. Этому не мешало даже то, что дон Хуан Хосе был зачат покойным королем помимо церковного брака.
Томазо досадливо чертыхнулся — так оно и случилось. Юный Бурбон со своей матушкой был вынужден бежать, а дон Хуан Хосе Австрийский собирал вокруг себя огромное войско, составленное из примыкающих к нему каждый день отрядов разъяренных грандов. И он определенно собирался пойти на Мадрид…
Комиссару Трибунала смерть как не хотелось идти в только что покинутый им ради карьеры в Инквизиции монастырь. Но медлить не стоило, а потому он оставил доминиканцев у ворот и теперь уже не как рядовой монах, а как лицо значительное, безо всяких формальностей прошел к настоятелю. Но застопорилось все и сразу.
— Я не отдам тебе Бруно, — категорически отказал падре Эухенио. — Даже не проси.
Комиссар Трибунала бросил взгляд на замершего у стены подмастерья и успокаивающе выставил вперед ладони.
— Я не собираюсь его судить. Бруно мне нужен как свидетель.
— Я знаю, что такое Инквизиция, — ненавидяще выдохнул старик. — Сегодня он свидетель, а завтра — главный обвиняемый…
— Вы пытаетесь игнорировать папскую буллу? — прищурился брат Агостино. — Или вы забыли, что я уже не состою в вашем подчинении?
И тут настоятель взорвался:
— Да не в тебе дело, недоносок! Просто я не желаю, чтобы вы устроили в Арагоне второй Неаполь!
— Но…
— Пошел вон, ублюдок!
В лицо Комиссару Трибунала бросилась кровь.
— Вы забываетесь, падре Эухенио…
— Ты хочешь, чтобы я тебя арестовал и доставил к епископу?!
Брат Агостино поджал губы. Епископат Арагона находился в оппозиции к Святому Трибуналу, и угроза была не пустой.
— Придет время, и вы об этом пожалеете, — процедил Комиссар Трибунала и повернулся, чтобы уйти.
— Господь всех рассудит, — бросил вдогонку старик. — Не сомневайся.
Падре Эухенио выпроводил инквизитора вон, подал знак замершему у стены Бруно и стремительно потащил его за собой.
— Здесь у нас ткачи, — обвел мастерские хозяйским жестом настоятель. — А здесь красильщики… Там дальше — типография и монетный двор, за ними — управление и склады…
Мальчишка лишь таращил глаза. Откуда ему было знать, что за невысоким забором скрывается целый город.
— А вот здесь мы планируем разместить часовые мастерские. Ну как, нравится?
27 
