46 
Внезапно очнувшийся от болезненного забытья жрец обозрел наполненную черной пылью комнату, тяжко закашлялся.
— Вот и пришел мой смертный час, — прохрипел он, невероятным усилием приподнимаясь на лавке и вперив замутненный лихорадкой взор куда-то в сторону окна, а затем простер руку вперед, будто намеревался пощупать нечто, невидимое окружающим. — Вижу мрак, вокруг меня сгущающийся…
— Как ни странно, мы тоже его видим, — отчаянно чихнул Дорофей, потирая слезящиеся глаза лапами. — Но помирать нам рановато, у нас еще дел по самое горлышко. Хотя домового я бы точно придушил за такие идеи.
— Да ладно тебе, Дорофей Тимофеевич, — попыталась пролить масло на волны гнева кота Светлолика, но эффект был смазан, так как глаза девушки сильно слезились, а от нестерпимого свербежа в носу она каждые несколько секунд чихала. — Он же не специально.
Гонорий закатил глаза и бессильно обмяк на своем ложе. Любое усилие с трудом давалось тяжелобольному старику.
— Еще бы специально, — ехидно заметил кот, топорща шерсть. Домовой ему никогда не нравился. Слишком уж расторопен, усерден и все время ведьме услужить норовит. Дорофея это откровенно раздражало.
Светлолика открыла было рот, чтобы вступиться за Евстаха, но молвить слова не успела. Из печки, прямо из самого окна шестка, куда обычно полагается ухватом ставить горшок с кашей, полилась черная пенистая вода. Следом то ли с залихватским уханьем, то ли с воплями ужаса вперед ногами вылетел Валсидал и усвистал в окно, только его и видели.
— Куда?! А как же кровь для исцеления? — едва успела крикнуть Светлолика, провожая неудавшегося донора потрясенным взглядом серых глаз.
Она кинулась было следом, но только добежала до окна, когда Лютый лихо умчал свой груз, хрустко ломая подлесок.
— На обратном пути, надо полагать, завезет, — не без изрядной доли ехидства хмыкнул кот. Тут же осекся и попытался утешить: — Не переживай. Ну не получается у нас лечить новыми методами, так давай по-старому зелье сварим, жреца напоим. Глядишь, и оклемается. Только варить на улице будем, ладно? А то тут сильно грязно и мокро, — добавил пушистый любимец, брезгливо отряхивая влагу с лапы.
«Все-таки вымок, — с досадой подумал он. — Ну, домовой! С ним хочешь не хочешь, а замараешься».
— Да-а-а, — оценила Светлолика царящий в доме погром и чуть не присвистнула, но передумала. — Ну и грязища.
Свистеть в доме не следует — примета плохая. Этак можно все деньги высвистеть. Правда, у нее их и так не водилось, селяне предпочитали расплачиваться за услуги продуктами, шерстью, льном, воском — кто чем в хозяйстве богат. И тем не менее девушка надеялась, что когда-нибудь у нее все же заведутся звонкие монеты.
— Это не грязища, — дипломатично заметил кот, проворно собирая все, что не очень долго отмывать, в корзинку. — Это ловушка для воров.
— Что? — искренне изумилась Светлолика, отрываясь от созерцания царящего вокруг беспорядка.
— Ну, воры к нам заберутся, обязательно поскользнутся и на пол грохнутся. А если повезет, то еще вывихнут себе что-нибудь или сломают. Вот тут-то мы их и запинаем, — спокойно пояснил Дорофей. — Но если тебе не нравится, пусть Евстах все убирает, пока мы зельем заниматься будем. Его идея, его и последствия.
Луна и Пантера хотели было присоединиться к вожаку, но серый рявкнул на них, чтобы оставались охранять, и они вернулись. Манька с тоской во взоре провожала резво несущегося прочь зверя, за которым обреченно пылил вампир. Ничего. В следующий раз она уж своего не упустит.
Прислужница жреца Марыська, русоволосая курносая девица, которая не то чтобы вызвалась, а, скорее, была вынуждена проводить ведьмаков в Безымянный лес прямиком к ведьминой избе, да так и не довела, беспокойно дремала в зарослях молодого орешника. Почему коренная жительница Хренодерок вместо того, чтобы спать в собственной кровати, рисковала простыть на все еще по-весеннему холодной земле, она и сама не смогла бы объяснить.
А дело было так. Три ведьмака искали жреца Гонория и долго молотили в дверь домика при храме. Марыська пыталась было пристыдить супостатов, но те никакому внушению не поддавались, а, наоборот, сами нагнали на нее страху. Зачем ведьмакам мог понадобиться жрец, прислужница так и не поняла. Большинство жрецов с ведьмаками не ладят, считая переживших мутацию ничем не лучше нежити, на которую ведьмаки охотились. Наверное, даже хуже. Ведь ведьмаками становились добровольно. В большинстве своем не от хорошей жизни, но согласие они все же сами давали. А нежитью рождались или становились неосознанно. В общем, жрецы ведьмаков совершенно не жаловали, призывали на их ведьмачьи головы кару небесную, сулили прихожанам замолвить слово перед Всевышним, если ведьмаков дружно прогонят взашей и в спину вилами потычут для острастки. Неудивительно, что сами ведьмаки старались держаться от жрецов подальше, четко следуя правилу: «Не буди лихо, пока оно тихо». А эти ненормальные сами жреца искать вздумали и не отстали, даже когда выяснилось, что Гонория дома нет, а ушел он к ведьме за лекарством, так как совсем расхворался.
46 
