очень нудно 
50 
— Эк, девка, как тебя угораздило, — запереживал Панас.
Хоть и не кружка оставила впечатляющую отметину на лбу девицы, все равно он ощущал некоторое чувство вины. Он взглянул на потертые, видавшие виды лапти, из которых местами выбивалось размахрившееся, перетертое лыко. «Новые надо бы сплесть», — не к месту подумалось ему. Голова легко подхватил сомлевшую девицу на руки и внес в кабак, предварительно ощутимо приложив ее головой о дверной косяк и украсив лоб девушки еще одной шишкой для симметрии.
— Вот, — торжественно возвестил он потрясенным до нервного тика подвигом головы сельчанам, усаживая Марыську на лавку. — Прислужница жреца. Она точно знает, что именно произошло с Гонорием и куда ведьмаки подевались.
Мужики тут же дружно зауважали голову за необычайную прозорливость и изворотливость. Ну, Панас! Ну, молодец! Из каждой неприятности ужом вывернется. Кто-то принес воды и плеснул на Марыську, чтобы очухалась маленько. Она ахнула, фыркнула, закашлялась, вытаращила на всех ничего не понимающие глаза.
— Марыська! — Панас встряхнул девушку за плечи. — Где Гонорий?! Куда он запропастился?
Но перепуганная до икоты мокрая девица ничего внятного сказать была просто не в состоянии, лопотала себе под нос нечто неразборчивое и явно не понимала, где находится и кто перед ней.
— Ведьмаки… жрец… они… ведьмаки…
Вот и все, что удалось разобрать Панасу. Затем Марыська судорожно закашлялась. Голова вырвал кружку из рук Ганеля и выдал ошарашенной девице. Та машинально сделала несколько внушительных глотков, в момент осушив содержимое до дна, прежде чем осиротевший от потери напитка Ганель смог запротестовать, и икнула. Глаза Марыськи собрались к переносице, она жизнерадостно улыбнулась и затянула:
— Напилася я пьяна, не дойду я до дому… — уронила голову на грудь и басовито захрапела.
Мужчины в «Пьяном поросенке» потрясенно оцепенели. Они понятия не имели о манипуляциях Ганеля с самоплясом, а потому сильно удивились, как с такого малого количества пива можно так быстро захмелеть.
— Вот что ведьмаки с людьми делают, — наставительно изрек дед Налим и ткнул клюкой куда-то по направлению к выходу.
Мужики понятливо закивали. Ганель с тоской осмотрел пустую посудину из-под смеси самопляса с пивом, на глаза его навернулись горькие слезы потери. Полный неизбывной тоски и горечи утраты нечеловеческий вой понесся по Хренодеркам.
Жена кабатчика Яренька нашла в себе силы подняться на ноги. От подслушанного ее то и дело шатало, в коленях ощущалась неимоверная слабость, чего раньше за ней никогда не водилось, ведь Яренька была женщиной внушительного телосложения, не каждый мужчина мог выдержать пристальный взгляд ее серых глаз и не потупиться.
Жена кабатчика нацедила себе кружку пива для храбрости, жадно выпила ее и помчалась что есть духу к жене головы Параскеве, наплевав на ведьмаков и прочие суеверия. Когда вокруг творится такое, тут уж не только за свою шкуру опасаться следует, а за все общество в целом переживать надобно. Параскева — баба умная, она знает, что в таких случаях делать следует.
Яренька неслась по деревне, как камень, выпущенный из пращи. Крепкие ноги, обутые в лапти, методично разбрызгивали грязь в разные стороны, заставляя цепных псов заходиться лаем. Впрочем, на собак она не обращала ровно никакого внимания. Зато односельчанки с удивлением обнаружили, что их кабысдохи не просто так глотки дерут, выделываясь друг перед дружкой. Вид бегущей Яреньки, что обычно передвигалась степенно и никуда никогда не спешила, привел баб в замешательство, а потом их обуяло любопытство, которое заставило сельчанок быстро собраться и покинуть свои дома. Разумеется, кому хочется узнать о происходящем из ехидного перешептывания соседок, то есть из вторых рук. В итоге женщины Хренодерок дружно побросали все дела, которые и так шли ни шатко ни валко, потому как сильная половина куда-то вся разом запропастилась, не принеся обещанной воды, дров и прочих необходимых в хозяйстве вещей. Женщины гуськом устремились вслед за Яренькой, прихватив с собой топоры, вилы, лопаты да скалки на всякий случай. Мало ли что.
Параскева была занята тем, что готовила обед мужу, отчетливо понимая, что сытой жизни благоверный не заслуживает. Обещанных дров она ждала с утра, воды — тоже. Наплевала бы на гордость и ведьмаков, метнулась бы по воду сама, да вот беда — унес Панас ведра с собой, а других пустых в хозяйстве не было. Оттого у женщины все не ладилось, валилось из рук, а вокруг нее накапливалось нервное напряжение, готовое в любой момент перерасти в скандал. Опасаясь дурного настроения матери, все три дочери по дому ходили чуть ли не на цыпочках, и поручения Параскевы выполнялись быстро и качественно. Даже пятнистая кошка Муська не смела покуситься на сметану, соблазнительно близко стоящую к краю стола. Понимала — оно того не стоит. Пусть у кошки девять жизней, но и у живучести есть свой предел.
50 
