35 
— Это безумие! — воскликнул Павел, сжимая кулаки. — Запретите же это безумие!
— Больная спит, — Домбоно осторожно дотронулся до плеча Павла. — Убедитесь сами, — и верховный жрец протянул ему длинную железную иглу. — Уколите ее… она даже не шелохнется, — и, видя, что Павел превратился в подобие соляного столпа, сам с силой ткнул иглой в бедро женщины.
Больная даже не пошевелилась. Выпитый ею сок был не только простым наркозом, казалось, он парализовал все нервные окончания в теле женщины. При этом ее маленькая грудь ровно вздымалась и опускалась, словно она просто мирно спала в своей кровати. Ровное дыхание, сердце бьется спокойно. Никто не следил за ее пульсом, за давлением, за положением языка… наисложнейшая система современного наркоза была здесь абсолютно ни к чему. Для чего какой-то контроль? Напиток богов даровал блаженное умиротворение.
Савельев чувствовал, как пот струится по всему его телу, бежит холодными дорожками по лицу. Он еще раз глянул на инструменты, на застывшие в сосредоточенной невозмутимости лица жрецов. И почувствовал подкатывающую к горлу дурноту.
Домбоно торжественно-величественно взял со стола нож и поднял его. А потом начал растирать металлическую его поверхность ладонями. Другие врачи прижали руки к груди и начали тихо молиться.
Минут пять Домбоно тер нож, а потом… потом скальпель молнией мелькнул в его руках, опускаясь на тело женщины и делая первый надрез. Савельев сдавленно ахнул.
Ни одной капли крови! Ни одной-единственной капли крови не пролилось из раны, даже сосуды и то не кровили.
Он ничего не понимал. Он смотрел в открытую рану, смотрел на желчный пузырь, на ловкие руки Домбоно… Он видел, как вздрагивает жрец, словно от разряда электричества, всякий раз берясь за новый нож.
«Это и в самом деле сумасшедший дом, — пронеслось в голове Савельева. — Молния богов… в руках жрецов, в железных инструментах. Электрическим током заряженный нож, заряженный непонятной энергией этих чужих, навсегда остающихся тайной, людей!»
Савельев потерял чувство времени. Он не знал, сколько часов длится эта бескровная операция. Он знал лишь одно, что стал свидетелем чуда. Недвижимый, будто в параличе, стоял он рядом с Домбоно и вбирал в себя каждое движение жреца. Это было невероятно, это было почти непостижимо нормальным человеческим рассудком…
Наконец, операция подошла к концу. Домбоно вновь погрузил руки в большую золотую чашу, совершая ритуальное омовение. Остальные врачи молча покинули «операционную». Осталась только прооперированная больная, нагая и прекрасная. На ее лице играла счастливая улыбка. Она спала.
— Ну, я убедил вас? — глухо поинтересовался Домбоно.
— Мне казалось, что это я нахожусь под наркозом… — Савельев только сейчас решился смахнуть пот с лица. Домбоно протянул ему полотенце, материю из нитей какого-то неизвестного растения. — Если бы у меня была возможность когда-нибудь поведать миру об этой операции… Никто бы мне не поверил. Меня бы загнали в ближайший дурдом, и все.
— У вас такой возможности все равно не будет, — утешил его Домбоно, а Павел вздрогнул: это был смертный приговор. — Так вы теперь верите, что мы сможем оперировать принца Мин-Ра?
— Боюсь, что да.
— Боитесь?
— Риск слишком велик. На этом операционном столе лежит простая женщина. Ее смерть ни для кого не стала бы грандиозной потерей… боги позвали ее к себе и все такое прочее. Но смерть Мин-Ра под вашим ножом… это совсем иное дело! Царице нужны гарантии.
— Поэтому вы здесь! Вам известна эта болезнь. Ладно! Я режу, вы раздаете указания. Мы или выиграем, или проиграем. Вместе.
— Да не смогу я вам ничем помочь, Домбоно, — Савельев устало прикрыл глаза. — Даже если вы убьете меня и моих друзей, все равно… Мин-Ра может помочь только настоящий хирург.
— Но я и есть хирург! — удивленно воскликнул Домбоно.
— Молнии богов не помогут Мин-Ра! Операция остеомы — нечто иное, чем операция на желчном пузыре.
— Да вы и в нее-то не больно верили.
— Признаю свою ошибку!
Внезапно дверь резко распахнулась. В операционную вбежал один из жрецов и что-то прокричал на непонятном языке. Домбоно дернул головой, взглянул на Савельева. И как-то потерянно взмахнул рукой. Откуда-то издалека неслись жалобно-тревожные крики гонга.
— Город в тревоге, — до странности спокойно произнес верховный жрец. — Солдаты поднялись. Кто-то напал на нашего стража и украл его одежду! Чужой проник в Мерое. Впервые у кого-то это все-таки получилось! — он кивнул на двери. — Что ж, это очень многое меняет, — зло продолжил Домбоно спустя какое-то время. — Идемте! Вы и ваши друзья будете висеть на стене храма без воды и пищи до тех пор, пока мы не найдем того незнакомца. Мерое важнее… важнее, чем тот же Мин-Ра!
35 
