очень нудно 
76 
Так они говорили долго. Миша получал своё особое удовольствие от этого разговора. Ему приятно было чувствовать себя мальчишкой. Ни с кем он себя таким юным, говорящим всё не то, неопытным и глупым не чувствовал, как с Юлей.
– Юля, родная! Я завтра прилечу, если вылечу, конечно, и сразу домой. По детям истосковался, ужас! А послезавтра к тебе. Я тут водочки купил местной, северной, на клюкве. Посидим.
– Вот это разговор. Только ты и какой-нибудь северной закуски привези тогда. Ты знаешь, у меня с закуской не очень. Правда, конфет много дарят. Складывать некуда эти конфеты.
– Оленину сушёную?! А? Правда, она твёрдая и солёная, но местные ей гордятся.
– Вези! Всё лучше конфет, – Юля говорила и отпивала что-то, громко втягивая воздух. Так она пила свой очень горячий кофе.
Мишу разрывало в тот момент от благодарности и любви.
К Юле он, как пообещал, так и не заехал. И на следующей неделе тоже не заехал. Он не выспался тогда в гостинице, летел с больной головой, в Москве по прилёту Лёня вывалил на него столько неприятных новостей, что он сразу поехал не домой, а на работу. Весь день провёл в несвежей рубашке. Миша не рассчитывал, что проведёт в Норильске так долго, и с рубашками тоже не рассчитал. Усталый, измотанный и сердитый приехал домой поздно.
Он так ждал, там, в гостинице, этого возвращения домой. И дома тоже ждали, но как-то переждали, что ли. И он переждал. Миша зашёл домой, всех поцеловал, на нежности и разговоры сил не осталось. Полез в душ. Потом немного побыл с детьми, посидел сычом на кухне да и лёг спать. Он чувствовал сильное разочарование и сердился на себя, но на большее его не хватило. Тогда он особо остро ощутил отдельность своей жизнедеятельности от того, чем жило то место, куда он так рвался и называл домом. А с детьми он даже и не знал, чем заняться. Обнял, поднял на руки, быстро сунул привезённые подарки куколок из оленьих шкур да какого-то моржа, из моржовой же кости сделанного. Детей подарки не вдохновили. И всё.
Водку и сушёную оленину он действительно Юле привёз, но так её и не отдал. На следующий день жизнь навалилась всей тяжестью. К Юле он заехал много позже, чем собирался. Даже не заехал, а заскочил, но без гостинцев.
***
Миша стоял у балконной двери и даже задумался: а куда делась та, привезённая из Норильска, водка и оленина? Вполне возможно, она стояла где-то дома в шкафу до сих пор. Во всяком случае, он не припоминал, чтобы он её выпил с кем-то или кому-то её подарил. Он даже чуть было не пошёл её искать. Он даже чуть было не сказал: «Аня, а не видела ты?…» Но не сказал и не пошёл. Он запахнул халат плотнее и открыл балконную дверь, решив, что покурить пришла пора.
***
Он покурил быстро, без удовольствия, даже не думая о том, что курит. Просто нужно было что-то делать, точнее, сделать. Вот он и покурил. Во рту стало кисло и плохо от этой ненужной сигареты, Миша шагнул ближе к перилам, перегнулся через них, посмотрел вниз и выплюнул кислую и мешающую слюну. Так он делал редко, потому что был уверен и знал, что плевать с балкона плохо и в представления о том, что значит «уметь себя вести», плевки с балкона не входили. Но в бессонную ночь Миша плюнул вниз, даже не вспомнив о своих правилах. Плевок долго летел, извиваясь, и Миша даже услышал звук его падения.
«Семь этажей – это наверняка, – подумал Миша. – А у Юли третий. Так что прыжок как вариант она даже не рассматривала».
– Тьфу-у ты… – уже не плюнул, а скорее высказался Миша, стараясь немедленно отогнать залетевшую в голову страшную мысль.
Миша смотрел вниз с балкона на тёмный двор. То, о чём он подумал, напугало и вернуло к основной теме его жизни последних дней. Ему впервые было тоскливо смотреть с балкона на двор своего дома. Сколько же они с Аней, а потом и Катей, пожили в съёмных квартирах среди мебели и обоев, которые им не нравились. Сколько было дворов в тех районах Москвы, где жили люди, для которых поездка в центр столицы была редким событием. Сколько Миша трудился, и сколько Аня терпела, прежде чем они, перед самым рождением Сони, переехали в свою квартиру, в дом, который нравился, в район, в котором они хотели жить. Сколько нужно было усилий и времени, чтобы иметь возможность плюнуть с собственного балкона во двор. А тут Миша смотрел в этот двор, вид которого не меньше, чем подходящая цена, когда-то повлиял на выбор именно этой квартиры… Смотрел, и ему было тоскливо. Его очень насторожила эта тоска. Он очень не хотел разлюбить свой двор и свою квартиру, то есть то жизненное пространство, которое называл и считал домом.
76 
