65 
– Как я ненавижу это платье теперь, когда знаю, как я выгляжу в другом!
– Да, тебе необходимо приобрести новые платья и множество других вещей, – согласилась Рене. – И мы должны отправиться за покупками сегодня же днем.
– Днем? – переспросила Корнелия тревожно. – Но как? Как я смогу уйти?
– А ты не знаешь, какие планы у твоего мужа? – спросила Рене. – Ладно, я полагаю, ты можешь сообщить ему, что желаешь обновить свой гардероб французскими туалетами. Если я не ошибаюсь, герцог не пожелает составить тебе компанию в экспедиции по магазинам. Французы любят ходить по портным, а англичане питают к этому отвращение. Это заставляет их чувствовать себя не в своей тарелке.
– Уверена, что вы правы, – засмеялась Корнелия. – Я не могу представить своего мужа в галантерейной лавке.
– Очень хорошо, тогда как только ты освободишься, лети сюда. Ты переоденешься и отправишься со мной по магазинам как Дезире.
– Я покажусь в дневное время? – спросила Корнелия. – Но это ужасный риск!
– Глупости! Я говорила тебе, что герцог не узнает тебя, и была права. Никто даже на секунду не заподозрит, что эта шикарная большеглазая femme du monde [5], о которой только и разговору было ночью у «Максима», на самом деле старомодная чопорная герцогиня Роухэмптон, которая носит темные очки.
– Да, это верно, – удивленно произнесла Корнелия. – И я сама с трудом могу поверить себе. Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то обнаружу себя в Лондоне горько рыдающей в подушку оттого, что я уродина по сравнению с тетей Лили. Корнелия на секунду сделала паузу и бросила взгляд на себя в зеркало. Затем прибавила правдиво: – Но я и в самом деле все-таки не так красива, как она, и никогда не буду такой!
– Красота – это еще далеко не все, – возразила Рене. – Ты ведь не можешь назвать красавицей меня, не правда ли?
– Нет… я имею в виду… я не знаю, как ответить на ваш вопрос, – запинаясь, сконфуженно пробормотала Корнелия.
– Ты должна отвечать честно, – сказала Рене. – Да, я не красавица, хотя мужчины любят меня. И не за мой внешний вид, а за меня саму, за мой характер, мой ум, мои привычки, мое тело, и – за все вместе взятое! Женщина увлекает мужчину не только хорошеньким личиком, но кое-чем гораздо более важным – индивидуальностью, которая делает ее неповторимой.
– Я поняла, – кивнула Корнелия. – И как бы я хотела быть похожей на вас!
– Сначала на тетю Лили, затем за меня, – насмешливо заметила Рене. – Дорогое мое дитя, будь сама собой. Ни один мужчина не полюбит копию другой женщины или ее бледное эхо. Все они хотят чего-то уникального, того, про что они смогут заявить: «Она не похожа ни на одну женщину, которую я встречал раньше!»
– Я попытаюсь, да, я попытаюсь стать такой, – горячо пообещала Корнелия.
Солнце уже показалось из-за крыш домов, и Корнелия быстро переоделась в свой прежний наряд.
Она рассчитывала, что ей придется одной возвращаться в отель, и была крайне изумлена, когда, выйдя на улицу, обнаружила поджидавшего ее Арчи. В цилиндре, беспечно надвинутом на одно ухо, он стоял, прислонясь к колонне у входа, и мурлыкал себе под нос какой-то мотив.
– Арчи! Как ты мил! – воскликнула Корнелия.
– Я должен доставить тебя в целости и сохранности домой, – ответил тот, помогая ей усесться в экипаж. – Тебе понравилось?
– Это был самый удивительный вечер, который я когда-либо проводила, и мадам де Вальме так была добра ко мне – и все это благодаря тебе!
– Все прошло великолепно, как мне показалось, – сказал Арчи. – Но я должен сознаться, что изрядно переволновался, когда Роухэмптон направился к нашему столику. Если бы он узнал тебя, хлопот бы не обобраться. «Максим» – не место для леди.
– Я не понимаю, почему нет, – запротестовала было Корнелия, но тут же начала смеяться. – Ах, как хорошо быть мужчиной! – неожиданно вырвалось у Корнелии. – Ты счастливец, Арчи, что не родился женщиной!
– Слава Богу, да! Ты верно сказала, я часто думаю то же самое, – ответил Арчи. – Ну, вот и «Ритц»! Надеюсь, увидимся у Рене. Я не стану больше навещать тебя в отеле. Если Роухэмптон узнает, что я прихожусь тебе родней, он может что-нибудь заподозрить.
– Мы встретимся у Рене, – согласилась Корнелия и с сердцем, полным благодарности, поцеловала Арчи в щеку. – Спасибо, мой добрейший и любимейший кузен, – прошептала она и заторопилась в «Ритц».
Войдя к себе, Корнелия старалась двигаться как можно бесшумнее. Она улыбнулась при мысли, что герцог проделал то же самое. Гостиная располагалась между спален супругов, но виноватая совесть заставляла обоих соблюдать предосторожности.
65 
