28 
Он коснулся пальцами полей шляпы и уехал.
На Халмэн-роуд было темно, высокие деревья по обеим сторонам улицы росли так часто, что их ветви не пропускали лунный свет. Лиа подняла стекло и заперла дверцы. Осветив себе путь фарами, она нажала на газ. Машина поползла вперед. Дорога петляла из стороны в сторону, то поднимаясь в гору, то спускаясь. Казалось, ей не будет конца, и Лиа уже начала опасаться, что снова свернула не туда, куда следовало, когда деревья неожиданно расступились и машина выехала на открытое пространство, на котором кое-где попадались отдельные группы кустов и деревьев. Дорога сделала широкий поворот, и только тогда в свете фар Лиа увидела дом.
У нее захватило дух от восторга. Длинный особняк в викторианском стиле, с остроконечными окнами и арочным въездом для карет, казался большим, хотя имел всего два этажа. Он был выстроен частично из камня, частично — из дерева. Галерею, опоясывающую весь дом по периметру, замыкала остроконечная башенка. Окна дома светились мягким теплым светом.
Лиа затормозила на круглой подъездной аллее и вышла из машины на прохладный влажный воздух. Где-то недалеко слышался шум волн, ударяющихся о скалы, в воздухе ощущался солоноватый запах моря, во всем этом Лиа чудилось что-то смутно знакомое. Дом словно манил к себе. Она прошла под арку, слыша, как под подошвами ее туфель скрипит галька, поднялась по широким каменным ступеням и дернула ручку парадной двери. Но дверь оказалась заперта. Лиа позвонила — свет в окнах вселял надежду, что в доме кто-то еще не спит. За дверью послышались шаги, хотя, подумала Лиа, вполне возможно, что она слышала стук собственного сердца. От волнения оно забилось сильнее. Лиа любила устраивать сюрпризы.
В окошке сбоку от двери возникло лицо Гвен, и через несколько секунд дверь открылась.
— Боже правый, деточка, как вы меня напугали! А я-то гадала, кто может звонить в дверь в такой час. В городе я по крайней мере знаю, чего можно ожидать, но здесь все новое, незнакомое. Мы не ждали вас раньше завтрашнего дня.
Лиа не смогла сдержать улыбки, в ее голосе слышалось радостное возбуждение. Здравствуйте, Гвен! Прошу прощения за позднее втор жение, я сама не ожидала, что доберусь так поздно. Мама наверное, очень удивится. Она уже легла?
— Ее нет, — ответила Гвен уже мягче. Лиа упала духом.
— А я думала, что она приехала с вами.
— Нет, она послала меня вперед.
Гвен Нмамби была не просто экономкой, а скорее чем-то вроде помощницы хозяйки. Она занималась в доме всем. что не могла или не желала делать Вирджиния. Гвен платили достаточно щедрое жалованье, чтобы она и не помышляла вернуться в машинописное бюро, где работала до того, как поступила к Вирджинии. Работа Гвен нравилась, она готовила, стелила постели, оплачивала счета, нанимала по своему усмотрению младший персонал и следила за его работой. Гвен была сильной и неутомимой, но вместе с тем чуткой, что объясняло виноватые нотки, прозвучавшие в ее голосе, когда она сказала Лиа:
— Хозяйка все еще в Филадельфии.
— О…
—Но возможно, приедет уже завтра. Она обещала позвонить.
Лиа вздохнула. Стало быть, сюрприз не получился, как она ни старалась. Но ей некого винить в этом, кроме самой себя, могла бы догадаться, что на Джинни рассчитывать не стоит.
—Ну что ж, — сказала Лиа, — значит, Мне просто придется ее подождать. — Она заглянула в дом. — Ого, все выглядит как новенькое.
Гвен поманила ее за собой, чтобы она могла рассмотреть дом получше.
— Все действительно новое или почти все. Ремонт длился несколько месяцев.
— Месяцев? Но я думала, что мама только что купила дом.
— Она купила его прошлой осенью, как только он был выставлен на продажу. Она давно к нему присматривалась.
«Вот тебе и общие мечты», — подумала Лиа. Она была задета, но ее обида продержалась недолго. Ее дух отказывался унывать, в самом доме было нечто такое, от чего у нее поднималось настроение.
Гвен взяла ее за руку.
—Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, положим вещи, а потом вы осмотрите дом без меня. Я устала за день, мои старые кости ноют.
Лиа догадывалась, что экономка провела немало долгих часов, распаковывая вещи, однако Гвен, одетая в брюки и блузку, поверх которой на плечи был наброшен свитер, выглядела подтянутой и спокойной — она всегда была такой. Высокая, худощавая и даже в свои шестьдесят прямая, как линейка, Гвен обладала врожденной элегантностью. Единственным намеком на громадную работу, которую она проделала за день, были влажные пряди жестких, как проволока, седых волос, прилипшие к черному лбу.
28 
