40 
— Боюсь, что мы должны приготовиться к худшему, — угрюмо сообщил отчим. — Доктор Мейбери говорит, что он больше ничего не может для нее сделать.
— Нет! Нет! — вскричала Люсия, закрывая руками побледневшее лицо. — Этого не может быть!
— Я все обдумал, и нам остается лишь один выход, — добавил сэр Артур. — Хотя я и получил деньги от лорда Уинтертона, почти все они ушли на то, чтобы расплатиться с нашими кредиторами. Но мне известно, что он знаком с блестящим специалистом по грудным болезням из Швейцарии, который может ей помочь.
— В таком случае мы должны немедленно попросить его снестись с ним! — воскликнула Люсия.
— Он обойдется нам недешево, Люсия. Я совсем не уверен, что у нас достанет денег, чтобы расплатиться с ним.
— Но вы должны! Должны! Вы не можете позволить ей… умереть!
— Я подумаю, — ответил сэр Артур. — Я очень привязан к твоей маме и не намерен терять ее так скоро после нашей свадьбы.
— Я спрошу у лорда Уинтертона, не сможет ли он помочь нам. Вы сами говорили, что он был в восторге от того, как я выполняю свои обязанности, а совсем недавно он сказал, что я должна быть готова работать сверхурочно над новым проектом. Быть может, он одолжит нам денег, чтобы заплатить этому швейцарскому доктору, если я скажу ему, что буду работать и в выходные.
— Не думаю, что он откажет тебе в чем-либо. Похоже, ты произвела на него сильное впечатление.
Люсия пожелала ему спокойной ночи и вернулась в комнату матери, где просидела у ее кровати всю ночь и даже задремала. Ей показалось, что матери стало легче дышать, да и кашляла она не так сильно.
«Не исключено, что лекарство все же окажет нужное действие», — подумала девушка.
Часы в холле пробили половину шестого. Вскоре проснутся слуги и начнется обычная суета. Потянувшись, она вновь взглянула на мать.
— Ей стало лучше, — прошептала она и поднялась на ноги, чтобы звонком вызвать миссис Дарроуби.
При этом у нее совершенно вылетело из головы, что сегодня к ним пожалует с визитом Эдвард, дабы получить от нее ответ на его предложение руки и сердца.
* * *
Глаза у Люсии уже слипались, когда появилась миссис Дарроуби.
— Теперь я позабочусь о ней, мисс. А то вы выглядите так, словно спите на ходу.
— Вы не забудете передать Мэри-Энн, чтобы она разбудила меня ко второму завтраку? — спросила Люсия, прикрыв зевок ладошкой.
Не успела голова ее коснуться подушки, как она провалилась в глубокий сон.
Но, когда спустя несколько часов Мэри-Энн разбудила ее, девушке показалось, что она едва смежила веки.
— Что, уже пора обедать? — сонным голосом поинтересовалась она.
— В общем, нет, мисс… — запинаясь, проговорила Мэри-Энн.
— Тогда зачем же, ради всего святого, вы меня разбудили?
Люсию охватило раздражение. Она всю ночь просидела у постели матери и теперь чувствовала себя совершенно разбитой.
— Внизу вас ожидает мистер де Редклифф. Я сказала ему, что вы спите, но он был ужасно настойчив. Он ничего не пожелал слушать и заявил, что вы ждете его. Он очень сильно рассердился на меня, честное слово.
Только сейчас Люсия вспомнила данное ему обещание.
— Он прав — у нас с ним действительно назначена встреча. Я совсем забыла об этом. Пожалуйста, сойдите вниз и попросите его немного подождать, хорошо? Я скоро спущусь.
Мэри-Энн положила на кровать стопку свежевыглаженного нижнего белья и быстро вышла из комнаты.
«О боже! Жаль, что у меня не достало присутствия духа позвонить ему вчера вечером в Гринсайдз, чтобы перенести его визит, — подумала она. — Сейчас у меня просто нет сил на объяснения».
Была всего лишь половина двенадцатого, и Люсия втайне надеялась, что сумеет избавиться от него до обеда.
Десять минут спустя она вошла в гостиную. Ей показалось, что и Эдвард выглядит бледным и осунувшимся, и мельком подумала, а не провел ли и он бессонную ночь.
— Люсия! — вскричал он и бросился к ней навстречу.
Она позволила ему поцеловать себе руку, после чего быстро отняла ее.
— Не хотите ли выпить чаю? Право же, я приношу свои извинения за то, что заставила вас ждать. Мама по-прежнему чувствует себя очень плохо.
— Значит, ей не стало лучше? — осведомился он.
— Нет. Вчера вечером нам пришлось вызвать к ней доктора Мейбери, и положение остается крайне серьезным.
— О, мне очень жаль, и теперь, я полагаю, вы откажетесь отправиться со мной на верховую прогулку нынче утром? Впрочем, уже и так поздно.
40 
